Алинда Ивлева - Мама Таня 1:0

– Это наши Юся и Зуля, – мама Таня трепетно поцеловала фотографию. Когда они оказались у нас, им было три годика. Заснут на кроватке, придёшь проверить, спят ли, а малыши жмутся друг к другу как крольчата под кроватью. Звука от них не добьёшься. Трудно было очень, дикие были, на ласку агрессией реагировали. Нет, не плакали, а как волчата смотрят и, казалось, правда, казалось, что вот-вот кинутся в горло и перегрызут. Муж первый нашёл контакт с Юсей, возьмёт удочки, пристегнет его к коляске, и на речку. Посадит рядом, сидят молча. До первой пойманной рыбы. А потом и Зуля с ними напросилась. Так и оттаяли, рыбок любят. Аквариум огромный у нас, возле него часами могут сидеть. С тетрадями. Срисовывают, в основном золотых риукинов, мы сказали, что они желания исполняют. В новостях с мужем увидели, детишек из Сирии вывозили с помощью властей российские родственники тех, кто ушёл воевать за зелёный ваххабитский флаг. Детей под обстрелами делали, там же и рожали, в развалинах. Эти ещё крохи совсем, поэтому обуза – автомат в руки не дашь, и перемещаться быстро не позволяют. Дети в Сирии товар. Провели свое расследование. Девушку из Осетии, Зулейху, красивая была, говорят, завербовала под видом жениха турецкого террористка, потому что Зулейха заканчивала четвертый курс Медицинского Института, в совершенстве знала арабский и английский. Загранпаспорт родители не позволяли делать. Так её выкрали вербовщики из дома, часов двадцать везли на перекладных до Турции. Река разделяет Турцию с Сирией, по ней девушку с другими завербованными доставляли к морю, которое омывает Латакию. Знаю, что насиловали её, избивали, но она отказывалась сотрудничать. Рассказывают, что подорвалась на мине. Сама. По возвращении малышей родня отказалась забирать «игиловское отребье», их как псов бездомных в передержку отдали. Малышку мы назвали в честь мамы, а сыночка в честь пророка Юсуфа. Он как видел его на картинке в детском Коране, который был при нем, всегда улыбался. Два года уже прошло, а они все шарахаются, бедняжки, при любом хлопке или раскате грома.

В дверь осторожно постучали. Мелкой дробь. Так, словно начинающийся дождь забарабанил по оконному стеклу. Татьяна улыбнулась и крошечный шрам над губой растянулся неровной бороздой, напомнив Ирине о несовершенстве этого мира. «И пора бы задать пару колких вопросов. Слишком слащавые истории в арсенале этой барышни. Мама Таня! Не верю». От хоровода мыслей прервала девчушка лет одиннадцати, в дверную щель просунулась головка, больше походившая на кремовое пирожное, вьющиеся персиковые волосы были заколоты множеством заколок с разноцветными бантиками.

– Мамочка, мы когда поедем в бассейн? – извиняющимся тоном спросила малышка, потупив взор. – Тренер будет недовольна.

– Это наша пловчиха, говорит, когда вырастет будет врачом – спасателем, – Татьяна подозвала дочку, та на цыпочках просеменила к матери и прильнула к её груди. – Будешь врачом?

– Врачом – спасателем!

– Разве бывают такие профессии? – уточнила журналист.

– Ирина, Тата имеет в виду, что она мечтает работать в МЧС врачом, да, малыш? – мама Таня нежно провела изящными пальцами по щеке дочери и чмокнула её в нос. – Беги, детка, мы с тётей договорим, и сразу едем, у нас два часа в запасе.

И только со спины репортёр заметила широкие плечи и мощный треугольный торс, совсем не вяжущийся с ангельским личиком в веснушках. Дверь тихо закрылась. Татьяна решила, не дожидаясь расспросов интервьюера, поделиться историей Наташи:

– Можете себе представить, этот ребёнок, крохотуля – герой. В аквапарке, где она была со своими родителями, рухнули колонны и скрошилась в считанные секунды бетонная стена, смяв десятки людей под обломками, не оставив шанса выжить. Наташа уже тогда занималась плаванием, долго могла задерживать дыхание. Она оказалась запертая в вакууме, который образовался, словно бетонная кишка, где скопилось немного воздуха. В воде случайно нащупала среди кусков стены ребёнка, который тонул. Не знаю в чем была сложность, почему шесть часов не могли поднять эти чёртовы балки и освободить детей. У Таточки была сломана ручка, мы потом узнали, и два ребра, но она все эти жуткие часы держала захлебывающегося, синеющего ребёнка на плаву, зажатая со всех сторон каменной смертью, – слезы лились ручьём по щекам матери.

– Отец её там погиб? – Ирина была в шоке от истории Наташи.

– Да, мать выжила, но умом тронулась, то ли в психиатрической больнице умерла, то ли дома, история умалчивает. Да и не было времени выяснять, почему эта мужественная маленькая девочка оказалась в детдоме. Мы, не раздумывая, с мужем рванули в тот город и, почти без проволочек, забрали ребенка домой. Таточка просила забрать спасённого ребёнка. Но у девочки есть родственники. Я не жалею ни об одной бессонной ночи и мокрых простынках, которые мы по очереди с мужем меняли ночами. Энурэз, заикание. Она стоически, главное – молча, все преодолела. Да, долго молчала, почти год, а когда произнесла первое слово «мама» – стала заикаться. Второй раз совершила подвиг, справилась с болячками. Сейчас все хорошо. Но переубедить её мы не в силах, хочет быть врачом- спасателем и все тут. И при этом совершенно не боится бассейнов и глубины. Детская психика такая гибкая!