Алиса Рассл - Научи меня жить

– Как там Макс? – Вика почувствовала, что ее руку накрыла мужская ладонь. Большая и горячая.

– В коме, – она перевела взгляд на их сцепленные руки и почему-то почувствовала себя чуточку легче.

– Ты знал?

– О чем? – прозвучало слишком осторожно.

– Знал, конечно, – она кивнула своим унылым мыслям и посмотрела Косте в глаза. А ведь когда-то он был именно ее другом. И Макс ему никогда не нравился, потом только смирился, что все именно так и не иначе. И почему-то именно сейчас ей стало так горько, будто это не Макс ее обманывал, будто ее предал весь мир. – Он с ними в машине был, Костя. С ней. Почему, Костя? Почему? И ты молчал.

– Что "Почему?" Почему он с ней? Почему я молчал? – он нервно взъерошил волосы, растер шею до красноты. – Потому что однажды пообещал ему, да и себе в первую очередь отпустить и не вмешиваться. Я говорил ему, говорил. – Он вскочил с места, затем сел обратно и обхватил её сцепленные пальцы ладонями. – А Виолетта… она тут вообще не при чем, понимаешь? Никто не причем. Она любила его как ненормальная, а он и слышать ничего не хотел. А потом корпоратив этот дурацкий. А мне? А каково мне было это нытье его выслушивать потом? Что сорвался, что вообще не хотел и не помнит ничего почти, словно опоили? Вик, это какая-то долбаная хрень, не верю я, понимаешь? Он тебя всю жизнь любил. Смотрел на тебя так… я и доверил ему тебя только поэтому.

И ей бы понять, ей бы услышать, но в голове, словно петардами взрывается: изменил, обманул, при смерти.

– А Виолетта? Она где? – спросил Костя, когда весь запал прошел.

– Она на смерть, Кость. Мальчик жив, не особо пострадал.

Костя придвинул ей чашку с остатками остывшего чая и долго о чем-то думал, пока Вика рассматривала его четкий профиль. С детства знакомые черты: светлые пшеничные волосы и черные ресницы, обрамляющие огромные синие глаза, прямой нос и по-девичьи пухлые губы.

– Виолетта, она же одна совсем была, – проговорил Костя, а Вика нахмурилась, не совсем понимая, для чего он говорит очевидные вещи. – Кто теперь похоронами будет заниматься? Только не говори, что ты!

Вика застыла на мгновение, затем снова перевела взгляд в окно. Вообще ей казалось, что с того момента, как ей сообщили об аварии, кто-то поставил жизнь на паузу. Нет, она текла, но как-то лениво и медленно. Как густой сироп, в который превратились ее мысли и эмоции. Какие похороны, он что, издевается?

– По-твоему, я должна хоронить любовницу своего мужа? По-твоему у меня сейчас нет других забот, да? – тихо-тихо просипела она, проталкивая слова через горло.

– Есть, есть, Вика! И я знаю, что ты у меня добрая, вечно тебе жалко всех, Вик, но тут не тот случай. Ты не должна. – Костя ухватил ее за плечи, встряхнул легонько, и посмотрел так, что у Вики мурашки волной прошли от затылка до поясницы. – Только ты почему-то забыла что не одна, у тебя я есть, Вик. И я совершенно точно против, чтобы ты взвалила на себя еще и это. Не смей, слышишь?

Она как-то странно всхлипнула в ответ. Что-то жгучее внутри, что-то едкое не давало пробиться слезам. Оно рвало изнутри на части и не давало нормально дышать.

Оршанская встала, подошла к окну и уставилась на детскую площадку, по которой радостно скакали дети. Небо затянуло свинцовыми тучами, и некогда яркий цветастый ковер кленовых листьев превратился в гниющую серую массу. Из открытой форточки потянуло выхлопными газами и гарью. Вика с тоской подумала о том, что именно так и было у нее внутри: серо и душно.

Костя встал за спиной непозволительно близко. Прижался сзади и, обхватив Вику за плечи, развернул к себе, обнял так крепко, словно боялся что она растает. А она так и стояла, вцепившись в его рубашку, вдыхала незнакомый аромат. Когда они последний раз обнимались? Лет в пятнадцать, когда у Вики случилась первая любовь и дурные мысли лезли в буйную голову? Она всхлипнула один раз, второй, третий, но слез не было. Было просто уютно стоять вот так и тогда, и сейчас.

– Ты голодная?

– Нет, – ответила Вика. Думать о еде совершенно не хотелось, хотя с самого утра во рту не было ни крошки. Словно кто-то вообще выключил у нее аппетит. – Но я бы выпила еще этого чая.

– Да-да, конечно! – и Костя засуетился на кухне, неохотно выпустив Вику из рук.

А она наблюдала тихонько, смотрела, как друг детства “колдует” над заварочным чайником. Рассматривала незнакомую кухню. Как давно она не была тут? Лет пять, наверное, когда Костя в последний раз отмечал день рождения дома, в кругу друзей. Он тогда вот так же “колдовал” с травками, заваривая для нее ароматный чай. И сейчас. Щепотку того, щепотку другого, помешать, поднести к носу, фыркнуть смешно, словно огромный кот, и снова насыпать туда что-то, залить кипятком и накрыть огромным махровым полотенцем. Волшебство прям.