Аглая Отрада - Внебрачная дочь

Как мамаше, не имеющей постоянной прописки в городе, садик мне никто не предоставит. И соответственно, чтобы найти другую работу, я должна куда-то на день пристраивать малышку. Родственников, горящих желанием помочь, мы не имеем. А уж про няню и вообще не может быть и речи.

Получается, моя минута торжества над прошлыми обидами обошлась мне слишком дорого. Я сглотнула комок, вставший в горле, и приказала себе достойно выйти из этого токсичного диалога. Будет повод собой гордиться. Я запомню это состояние и смогу его воспроизвести при встрече с очередным хамом или хамкой.

– Поздравляю. Спасибо за предложение. Но я как-нибудь сама.

Элька ехидно хмыкнула, и я поняла, что у нее в кармане припасен еще один козырь.

– Ну как знаешь…Кстати, твой Грин женится. Так что я не зря тебе говорила – не по Сеньке шапка!

Я выдавила еще одну натянутую улыбку и, собрав волю в кулак, почти непринужденно ответила:

– Не могу обсудить с тобой эту новость – мне работать нужно.

Я взяла мячик и на автопилоте пошла организовывать игру для тех, кому уже надоело ползать по канатам и горкам. Как же паршиво быть нищей! Вот сейчас бы самое время заехать в какой-нибудь пансионат, где домики разбросаны по лесу. Закрыться и реветь белугой, пока не выплеснется многолетняя боль. Реветь до икоты. До опухших глаз. До изнеможения.

Потом отлеживаться без сил. И главное – никого не видеть. Кто-то может пить, как не в себя. Кто-то крушить все подряд (если не жалко и есть деньги). Главное – чтобы не было свидетелей твоей боли и слабости.

Но одиночество – это непозволительная роскошь для большинства. И для меня. И для моей Булочки. Хотя нам жаловаться грех. Мы снимаем однушку еще не на самых куличках у рогатого. И даже недалеко от центра, где я работаю. Или скоро уже будет – работала?

И хоть моя единственная подруга меня во всем поддерживает, развешивать сопли и выливать на нее свои страдашки не хочется. Начнет квохтать, строить планы мести и жалеть. Чего мне совсем не хочется. Можно, конечно, попросить, чтоб она посидела с Ульянкой, а самой пойти в дальний угол парка и дать волю слезам… Но искать на свой зад приключения … такое себе. И даже по дороге домой я не могу поплакать – Улиточка испугается. Придется сцепить зубы, пережить эту ломку «всухую». Загнать боль в самый угол, в самый темный чулан души и не позволять ей высовываться. Все прошло. И это рано или поздно должно было случиться.

«Выдаю» последнего карапуза счастливой и довольной мамашке с кучей пакетов, выдавливаю дежурную улыбку и до боли закусываю губу, пытаясь удержать слезы.

– Мамуль! Кто-то книжку забыл…, – Улиточка делает паузу, давая понять, что сама все знает, но вдруг? – Мы же не можем взять ее себе?!

Дочка смотрит с сожалением на великолепно иллюстрированную, дорогую книгу.

Какая же она у меня умница! С того самого момента, когда начала сама, без моей руки топать ножками, она всегда знала, что чужое брать нельзя ни в коем случае. Только посмотрит на игрушку, которую отставил хозяин, занявшись другим делом, потом на меня.

– Нет, Уляшка! Это чужая игрушка.

И никаких «Хочу» и топаний ножкой. Мое сокровище.

Фух! Слезы моментально высохли, как капля дождя, случайно уронненная облаком над пустыней. Их высушила злость. На себя. На жизнь. Я не могу купить такую книжку, которая стоит нашего трехдневного бюджета.

– Ты ж моя умница! Завтра хозяин вернется и заберет, – успокаивающе улыбаюсь и прижимаю к себе дочку.

– Мам, но ведь центр закрывается. Сегодня уже не вернутся. А завтра мы вернем ее. А мы дома почитаем…Тут столько интересного и развивающего. Я одним глазком заглянула. Мы же любим находить различия на картинках?

Улиточка не настаивала, просто излагала свои мысли, и от этого становилось еще паршивей.

– Солнышко. Сейчас книжка чужая. А когда ты принесешь ее домой, ляжешь спасть с ней, тебе будет казаться, что она твоя. И отдавать будет очень жалко. Обещаю. Я тебе куплю такую. Попозже. Но обязательно!

Малышка вздохнула и молча положила находку мне на стол.

Чтобы как-то отвлечь себя и Улиточку от ненужных мыслей, я решила выбить клин клином. Устроить праздник. Ну ладно. Мини-праздник.

Мы спустились на первый этаж, в цветочный бутик, где работала наша с Булочкой знакомая. Галочка. Такая ж мать –одиночка, как я, только не такая нищенка. Она жила с матерью, так что ей не грозило однажды оказаться на улице.

С Галочкой у нас был бартер. Я по субботам брала ее непоседу- Степку под свое крыло, потому что они с мамой работали, а она подкидывала одежду, из которой Степка вырастал. И еще отдавала восхитительные гелевые шарики по цене самих шариков, без учета процесса их надувания. И тогда моя малявка гордо вышагивала с разноцветными надувными звездочками, Микки Маусами и прочими детскими радостями, посматривая по сторонам – все ли видят ее богатство?