Crazyoptimistka - Бывшие

– Так вот, – оживаю вновь, – с этого вечера все и началось. Сначала раз в неделю, затем трижды, а сейчас каждый вечер.

– И что вы видите в этих снах?

– Пустую комнату в родительском доме. Она погружена в полутьму и окна распахнуты настежь. – Только при одном воспоминании кожа моментально покрывается мурашками. И хотя на улице жаркий август, но даже он не в силах прогнать могильный холод, который перекочевал из сна в мою душу.– Занавески развеваются от сильного ветра, и я чувствую под ногами разбитое стекло.

Доктор Хоуп молчит специально, я знаю. Он не перебивает меня и дает самостоятельно погрузиться в повествование этой истории. Так нужно, иначе он не сможет мне помочь. И я закрываю глаза, призывая кошмар выйти из состояния спячки. Чувствую, как он лениво и неохотно потягивается и тянет ко мне свои лапы, чтобы принять в свои объятия.

Стекла. Повсюду битые стекла. Я чувствую это, потому что на мне нет обуви. Осколки больно ранят, но и эта боль отходит на задний план. Ведь я в этой комнате не одна. Он скрывается в полутьме и не касается меня руками, но я чувствую, как он ласкает меня взглядом. Но этот взгляд не дарит покоя и не обещает удовольствий. Вместо этого ты чувствуешь, как он затягивает невидимую удавку на твоей шее. И кислорода становится все меньше и меньше.

– Покажись, – мой голос разрезает звенящую тишину. – Хватит скрываться в темноте.

Но вместо внятного ответа я слышу хохот, который действует на мои барабанные перепонки не хуже пресловутого звука ногтей по школьной доске. Он так и остается в той тьме, наслаждаясь моей обреченностью. Притаился зверем в ожидании, когда его жертва ослабеет и даст вонзить в свою шею его острые зубы. Вот только я до сих пор держалась и, это его не то злило, не то забавляло. Всегда по-разному…

– Вы называете его Зверем, – голос доктора Хоупа звучит озадаченно, – почему? У него звериный облик?

– Нет, – мои глаза распахиваются и я вновь вижу перед собой унылые обои, – он человек. Но, не смотря на это, в нем нет ничего человеческого.

– И что вы чувствуете при этом? Есть ли после пробуждения страх, беспокойство или отчаяние?

– Нет, – резко сжимаю ладони в кулаки и сигарета превращается в труху, – я ощущаю совершенно иное чувство.

– И что это?

– Злость. – Припечатываю его взглядом к месту.

– Боюсь, – Хоуп откашливается, – что это больше походит на мощный откат в вашем выздоровлении. Ваш рассказ немного настораживает признаками параноидального синдрома. А это не совсем хорошо, учитывая вашу предысторию. И дабы отмести плохие предположения, нам придется немного поворошить ваше прошлое, чтобы добраться до истинной причины ваших кошмаров. Вы согласны на это?

– Надо же, вы теперь спрашиваете, – беру эмоции под контроль и даже выдавливаю улыбку.

– Обязан это делать, – он с некоторым облегчением вздыхает, – вы же теперь не пациент клиники для душевно нестабильных людей. И вы пришли сюда по своей доброй воле.

Точно. Теперь я – среднестатистическая девушка, которая может распоряжаться своими мыслями, силами и финансами без оглядки на врачей и опекунов. Внешне весьма милая особа с прекрасным будущим и ужасным прошлым. И его уточнения не только формальность. Доктор Хоуп дает мне последний шанс подумать над тем, а справлюсь ли я потом? Но мне необходима помощь, иначе бы я не пришла сюда. И сходила бы с ума в одиночку. А мне этого так не хотелось. Я жить хотела, а не бояться всего на свете.

– Хорошо, – отвечаю ему после некоторого молчания.

– Кристина, вы уверены? Мы затронем время и в период больницы, и в период вашей жизни с вашими родителями. И я не гарантирую, что разговоры на эти темы будут безболезненны. – Он дожидается моего повторного кивка. – Что ж, тогда нам стоит немного сменить формат нашего общения. Вы согласны на это?

– Да. И, пожалуйста, давай перейдем на «ты».

Краем уха улавливаю щелчок диктофона. Ничего удивительного. Каждый мой предыдущий сеанс всегда записывался в аудио формате. А когда я лежала в больнице, то и вовсе снимался на камеру. Говорят, это потом помогает врачам ковыряться в твоих мозгах при помощи твоих же жестов, мимики, интонации. Не страшно, пережить это можно.

– Сеанс ведет доктор Джон Хоуп, – мужчина склоняется ближе к столику с диктофоном, – среда, пятнадцатое августа, две тысячи девятнадцатый год. Пациент – Кристина Энн Берроу, двадцать семь лет…

Далее следует стандартная информация, которую спрашивают при заполнении бланков. Правда, с небольшим лирическим отступлением в виде моей предыдущей истории болезни.