Лилия Фандеева - Пристань надежды

– Пап, не спеши, у меня есть к тебе разговор, – начала Лиза. – Завтра в институте всем выпускникам будут вручать дипломы. Я это слышала. Ты сможешь сделать так, чтобы Наде тоже вручили завтра диплом? Не говори сразу нет, подумай. Она шла к этому пять лет. Давай устроим ей завтра праздник. Цветы и шары я куплю, организую ей любимые пирожные и торт, пригласим доктора и медсестер. Что ты молчишь? Ты же занимаешься благотворительностью? Чем отличается от нее помощь одной девушке? От тебя нужно только одно – договориться с институтом. Привезти и доставить обратно того, кто вручит ей диплом. Ты сам можешь не присутствовать на этой церемонии, если тебе не интересно. Сделай это ради меня.

– Ты предлагаешь мне поклониться в институте, а потом поработать извозчиком? Ни куда ее диплом не денется. Выпишется из больницы и заберет сама, – ответил Лизе отец, даже не повернув голову в сторону дочери.

– А ты боишься переломиться в поклоне? Не рано ли загордился, барин? Профессура ему не по чину. Ты помнишь, как вручали тебе диплом? Что ты при этом чувствовал? – строго спросил отец, явно недовольный поведением сына. – Тебе не кажется, что ты слишком рано успокоился, услышав от девушки извинения и признание в случившемся? Я очень хочу надеяться, что все с ней обойдется, а тебе успокаиваться рано, не спеши.

–Ладно, забудь о моей просьбе, тебе к этому не привыкать. Ты слишком занят собой, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Я деда возьму в помощники. Сделаем все, что в наших силах.

Они оба вышла из машины, громко хлопнув дверью, и не спеша, пошли в сторону центральной улицы.

– Поехали в институт, – сказал Смирнов водителю. – Вот что с ней делать? Я должен исполнять все ее прихоти, и отец туда же. Ты тоже так считаешь?

– Я считаю, что Ваша дочь, Юрий Владимирович, права. Это не прихоть. Она не просит у Вас что-то для себя, она хочет сделать приятное почти незнакомому человеку, который оказался здесь, пусть и не совсем по Вашей вине. Значит, она не бездушная кукла, простите, а девушка, способная сочувствовать чужой беде, сделать доброе дело. Вы на меня не обижайтесь, Вы спросили, я ответил, – сказал водитель.

Юрий Владимирович не сказал ни слова до самого института, думая о своем. Он направился к ректору, где изложил свою просьбу. Тот вызвал к себе декана факультета, который не только согласился вручить Наде диплом, но и порадовался такой возможности, озвучив причину радости вслух. Они распрощались до завтра, договорившись о времени, когда подъедет машина. Выполнив частично просьбу дочери, он сам удивился своему внутреннему состоянию, поймав себя на том, что напевает мелодию, что бывает крайне редко и только в случае полного душевного удовлетворения. Смирнов поехал на работу, а через час позвонил дочери.

– Ты еще дуешься? – спросил он. – Готовь свой сюрприз к 11 часам. Я договорился. Деду передай, что в поклоне я не переломился. Девочку там все любят, согласились, даже не раздумывая. Сам профессор приедет.

– Спасибо. Я рада, что смогла до тебя достучаться, ты стал таким толстокожим. Поговорим вечером, если он у тебя будет свободен, – сказала Лиза. – Когда ты уже наиграешься? Деду все передам, он рядом.

Смирнов позвонил Стасу, рассказав ему все и обо всем, закончив свое повествование выдумкой Лизы.

– Ты, Юра, действительно не только толстокожий, но и тугодум. Твоей Лизе четырнадцатый год, а соображает она на ходу, не в пример тебе. Самому трудно было до этого додуматься, а еще и дочь обидел. Виноваты оба, но кто и насколько неизвестно. Пока это не установят, относись к ней просто, как к пострадавшей, пусть и по своей вине. Поменяйся с ней на время местами, и тогда соображать начнешь быстрее, а главное действовать. Давай номер больницы, я завтра тоже подъеду. Мне понравилась идея Лизы, поеду, поддержу девочку. Сам поедешь на вручение? – спросил Стас.

– Поеду. После твоей проповеди, я чувствую себя круглым идиотом, не способным к сопереживанию ближнему. До завтра.

Дел в компании было много, и Смирнов до вечера не вспоминал о завтрашнем мероприятии, но переступив порог дома, вспомнил о нем сразу. В гостиной, к одному стулу были привязаны разноцветные гелиевые шарики, а с кухни доносились громкие голоса дочери и Никитичны, домработницы Смирнова. Они о чем-то спорили.

– Что за шум? Рукопашного боя не ждать? О чем спор? – спросил он, обращаясь к обеим.

– Пап, мы с дедом привезли вещи Нади, ну покопалась я немного в них, соображая, что можно отвезти ей в больницу. Ничего подходящего не нашла. Поехала за тортом с надписью, который мы заказали с дедом до этого, за пирожными, и по пути купила ей летнюю пижаму. Никитична против такой самодеятельности, мол, нельзя рыться в чужих вещах. Говорит, что надо было отвезти свое, к чему она привыкла. Вот и спорим кто прав. Нет там ни сорочек, ни пижам, а есть только верхние вещи.