Юрий Бойчук - Выпускной

Я сидел заворожённо наблюдал за ней. Она была удивительной! Ее улыбка, ее глаза, ее удивительный голос – я не мог оторваться от нее.

– Не-не-нерожавшая, – послышалось в соседнем ряду. Я повернулся и увидел Яшу Рутберга, который тыкая пальцем в училку, заикаясь повторил, – Нерожавшая. Я осмотрел внимательно фигуру Ларисы Дмитриевны и мысленно согласился с Яшей. В этих вопросах я доверял ему на 100%, он был вторым специалистом в городе по этим делам. Первым специалистом была его мама, заведующая отделением гинекологии.

Справа от меня сидел цыганчонок Алик, я услышал, как он пыхтит и дёргает рукой под партой.

–Ай, какая красавица! – выдохнул он и во мне возникло чувство ревности, я подумал, что он говорит про новую учительницу. Только я развернулся, чтобы влепить ему затрещину, как увидел, что он смотрит на порнографическую карту. Дамой пик была блондинка с большими молочными железами, она томно смотрела на Алика, а тот отвечал ей взаимностью предаваясь рукоблудной страсти, пользуясь тем, что он на задней парте, остальным этого не было видно.

Я мгновенно забыл про Алика и вновь пожирал глазами Ларису Дмитриевну. Она была грациозной и стремительной, как молодая пума. В каждом ее движении кипела жизнь, она наполняла весь класс своей энергией. Казалось голова Льва Николаевича на портрете, который висел на правой стене и смотрел в окно, повернулась к доске, и он с благодарной улыбкой наблюдал за ней. Она так интересно рассказывала, что мои одноклассники, затаив дыхание слушали рассказ о жизни писателя и тоже периодически поглядывали на его портрет. Такого торжества литературы эти стены не видели никогда, казалось, что Гоголь, Пушкин, Достоевский, особенно Достоевский, с какой-то завистью и враждой повернули свои головы и смотрели на портрет Толстого. Пушкин беззвучно говорил: «повезло тебе писака бородатая», «Графоман» добавлял Гоголь, «Любитель крестьянских девок» язвил Достоевский. «Скоро и до нас очередь дойдёт» хором успокаивали они себя.

Урок пролетел незаметно. Мне с задней парты было плохо видна нижняя часть Ларисы Дмитриевны. Я как гепард из засады наблюдал, когда она выйдет между рядов, чтобы высунуть голову и рассмотреть её как следует, но получалось плохо. Прозвенел звонок, я выскочил из-за парты, но обзор мне закрыли одноклассницы, которые ринулись за ней задавать свои дурацкие вопросы. Всю следующую перемену разговоры были только про новую училку.

–Нет, вы видели какие у неё бусы и серёжки? Наверное, польские. Я такие видела у жены Васи фацовщика. А туфли? Туфли –кожаные!!! У нас на рынке такими никто не торгует, – говорила Маринка, у ее мамы была точка на нашем рынке.

Я сидел за партой и делал вид что рисую, но мои уши как локаторы фиксировали всю информацию, которую дано было подметить только девчоночьему глазу.

– Тон накладывает как-то некрасиво, полосами, – задумчиво сказала Наташка Соколова, – как у индейцев, боевой раскрас.

Девичье кубло захихикало, я зло, исподлобья посмотрел на Наташку и продолжил рисовать.

Весь следующий урок прошёл как во сне. Перед глазами была Лариса Дмитриевна. Я всё время думал о ней. Я не понимал, что со мной происходит, меня тянуло к ней какой-то непреодолимой силой. На следующей перемене я подошёл к учительской, в надежде что через открытую дверь я ещё раз увижу её. Когда закончились уроки, я два часа сидел во дворе школы оглядываясь на каждых хлопок входной двери. Дома я лежал на кровати и смотрел в потолок. На потолке было её лицо. Я не заметил, как стемнело и мои размышления прервала мама, которая зашла в мою комнату и включила свет. Я ничего не ел до самого утра. Мама два раза звала меня ужинать и даже предложила померить температуру, удивляясь моему состоянию. Ночью мне снилась Лариса Дмитриевна, она стояла у доски и всё время писала мою фамилию. Я проснулся и первый раз в жизни почувствовал себя уставшим. Я не знал, что со мной происходит! Я опять думал только о ней! В школе я узнал из расписания в каких классах будет литература и каждую перемену дежурил, чтобы увидеть, как она заходит в кабинет, садится, достаёт тетрадь, что-то пишет, делает пометки в журнале. Я боялся попасть ей на глаза и при любом ее движении в мою сторону открывал учебник, который носил с собой и делал вид что читаю или отворачивался к окну, разглядывая школьный двор.

– Что влюбился? – услышал я крик первоклашки, которую кто-то ударил по спине портфелем. И меня озарило- неужели я влюбился?! Это единственное объяснение этому сумасшествию, которое со мной происходит второй день.