Роберт Грэмхард - Сводные

Подъезжает черный лексус, и я уже знаю, кто в нем. Поразительно. Я ведь хотел сам вызвать такси и добраться до учебного заведения; не ожидал что старый пень опустится до такого.

– Залезай, – звучит из полуоткрытого окна вперемешку с болтовней из радио. Усатый мужчина лет пятидесяти в деловом костюме и с золотыми часами на руке. Его парфюм чувствуется на расстоянии.

– Привет, – произношу и сажусь на второе переднее сидение, поближе к нему, хотя и на заднем было бы хорошо. Лобовое стекло чистое, сверкает, вероятно, ему удалось втиснуть в свой загруженный график не только встречу со мной, но и поездку в автомойку.

– Здорово, сынок, – говорит папа. Мы с ним дохера времени не виделись. Ни объятий, ни искренней улыбки, только эти два паршивых слова! Смотрит отвлеченно на навигатор и движется головой в такт шансону, сменившему третьесортную болтовню диктора. – Готов к учебе?

– Не то слово, – справляюсь я. Внутри меня все бушует. Я не вижу в мужчине, сидящем рядом, своего отца. Просто водитель, просто чужак.

– У меня все обговорено с ректоратом, – сухо проговаривает блудной отец. – Тебя встретит сам ректор университета и покажет, в каком кабинете текущий урок.

– Почему ты решил, что мне следует быть поближе к тебе? Зачем печешься? – спрашиваю. Хочу услышать от него слова извинения, какое-то подобие сожаления об утраченных годах в разлуке, но все тщетно.

– Чертов водитель приболел, пришлось самому сесть за тачку и ехать за тобой, – информирует мужчина, игнорируя мои вопросы. – У нас мало времени, надо ехать. Кстати, ты еще получишь от меня адрес. Записывай… Мы с женой собираемся организовать ужин.

Лексус направляется в сторону главной дороги. Провожаю взглядом детскую площадку с маленькими ребятишками и безразличными к ним мамашами. Закрываю глаза, чтобы пропали они из виду.

Дверь из сосны. Мы перейдем через нее, и я узнаю много нового о своем отце, что умело скрывали мои родители за широченной ширмой. Сказать, что я была в шоке от слов вечно занятого и деловитого папы у порога дома – ничего не сказать. Простите за следующее предложение. Я оказалась в ахуе. Есть вещи, которым лучше оставаться секретом.

Да, в детском возрасте мне хотелось братика, который будет меня защищать от хулиганов и всегда помогать противостоять невзгодам жизни, но одно дело, когда он одного с тобой… как бы лучше выразиться…от одних и тех же людей, а другое дело, когда тебе на блюдечке преподносят “благую” и “своевременную” весть о том, что глава твоей семьи осеменил какую-то женщину, и теперь тебе доступна информация о том, что кроме родной сестренки у тебя есть еще и братец. Все очень сложно, надеюсь, я смогла объяснить вам свои мысли.

Если говорить о первом его появлении в моей жизни, а именно приходе на пары, Макс Шеридан мне сразу понравился. Вел парень себя уверенно, казался загадочным и интересным. Я убеждена, он разбил ни одно девичье сердечко своей внешностью и характером, мог и мое. Перечеркнуло же все… совместная поездка на автобусе. Я почувствовала себя героиней триллера, преследуемая странным незнакомцем, полным сил и высасывающим их из тебя до остатка. С кем бы сравнить из реальности? Своего рода психологический вампир.

Я не хотела больше видеть в нем красавчика, о котором буду грезить ночи напролет, а на уроках размышлять о том, видел ли парень то, как я оделась ради него или в какой оттенок каштанового я окрасилась в сей раз. Нет! Жаждала, чтобы все оказалось треклятым сном, но папа вел нас с ним домой. Мое сердце билось, выпрыгивало из груди, ноги подкашивали, а разум просил выключиться до второго пришествия Христа.

– Мать приготовила голубцы. Поедим с острым соусом, – сообщает нам отец как бы невзначай. Одному только Богу известно, что творится в его черепной коробке. Мне кажется, там пустота. – Тебе же нравится такая пища, Макс?

– Да, – отвечает Шеридан. Видно, что он ковыляет без энтузиазма. Ставлю пять миллиардов на красную фишку, что и мой однокурсник не рад предстоящей трапезе за общим столом. Только кого это волнует?

Хочу остановиться и передохнуть, найти отговорку для папочки о том, чтобы свинтить из дома и провести вечер со своими подружками, готовыми меня пожалеть, да только язык каменный и слова не выходят изо рта.

– Вот вы и пришли! – открывает дверь мать в гороховом платьице. Вы посмотрите на ее лицо: под ним скрывается негодование и смущение. За годы супружеского брака ей удалось приобрести особую черту характера – не показывать плохие эмоции на публике. Есть большая вероятность, что после беседы с супругом, мама плакала долгими ночами, ожидая и мысленно откладывая эту встречу, и я уверена, что отцу она не предъявила никаких претензий по поводу ребенка от другой женщины, ведь он – могущественный и властный мужчина, на ком держится весь дом, но сейчас она в своем любимом платьице и с улыбкой на лице стоит и ждет, когда мы пройдем через порог.