Ольга Дашкова - Пять оргазмов для карамельки

Молодые люди поворачиваются на голос. В пяти метрах от них стоит Иван, в руках полные пакеты, под мышкой елка, а на голове колпак Санта-Клауса. От его вида хочется смеяться, если бы не было так горько, то Маша непременно бы это сделала.

– Я спрашиваю, что здесь происходит?

Пакеты падают на снег, туда же летит елка и колпак. Иван большими шагами сокращает расстояние, пытается ухватить Марию за руку, чтобы отодвинуть от Альберта.

– Не трогайте меня! Оба! А тебя совершенно не касается, что здесь сейчас происходит! – девушка срывается на крик, обращается к Ивану и выплевывает эту фразу ему прямо в лицо, одергивает обе руки, отталкивает от себя Альберта и его букет.

– Но, Маша, – Альберт подает голос.

– Альберт, уйди. Иначе получишь еще. – Иван продолжает смотреть только на Марию, его девочка плакала, это видно по глазам. Волосы растрепанные, в руках теребит яркую шапочку. – Я предупреждал, чтобы больше я тебя не видел рядом с ней!

– И ты тоже, Иван, уйди. Я не хочу тебя видеть. Уйди туда, где тебе хорошо!

Предательские слезы наворачиваются на глаза, но нельзя при нем плакать и показывать свою слабость. Она сильная, она справится и не станет унижаться, просить остаться, когда у ее любимого мужчины есть семья.

– Что ты такое говоришь? Где ты была? Я звонил весь вечер, писал, ты ничего не отвечала.

– Это совершенно не твое дело, где и с кем я была. Ты не имеешь никакого права спрашивать меня об этом. Ты для меня никто, как и я для тебя! И… Альберт, уйди уже. Уходите оба!

Маша разворачивается, забегает в открытый подъезд. Как только девушка скрывается, Иван, сжимая со злости кулаки, разворачивается к Альберту.

– Как же ты меня бесишь! Я предупреждал, не приближаться и не расстраивать мою девочку!

Снова удар в нос, Альберт не успевает увернуться, розы рассыпаются вместе с брызгами крови, украшая заснеженный тротуар.

Маша бежала по лестницам, словно за ней гнались, размазывая по холодным щекам горячие слезы. С трудом открыла замок, захлопнула за собой дверь, опустилась на пол и заплакала навзрыд.

И как он вообще посмел прийти? Сейчас что ли так принято, вечером гуляешь с женой и ребёнком, а под ночь заявляешься к любовнице? Это что, она для него любовница? Нет, ни за что на свете! Но как же нестерпимо больно его видеть, слышать голос, помнить все слова, что говорил, какое дарил наслаждение и удовольствие.

Над головой раздалась заливистая трель дверного звонка. Потом начали стучать.

– Машенька, открой, пожалуйста. Маленькая моя, открой.

– Я не хочу тебя видеть и слышать. Уходи.

– Что случилось за то время, пока меня не было? Кто тебя обидел?

– А ты не догадываешься? Еще спрашиваешь, как вообще хватило совести и наглости приехать ко мне опять. За кого ты меня принимаешь?

Голос сорвался на плач. Иван не знал, что думать и как быть. Ее слезы словно ножом резали его по сердцу. Он вспомнил грустные глаза своей Карамельки, такой взгляд, полный отчаянья и обиды.

– Я не могу понять, о чем ты, открой, поговорим нормально, через час наступит Новый год. Я писал и звонил, но ты не брала трубку.

Маша всхлипывает, вытирает слезы, поднимается, идет в комнату искать свой телефон, она и правда оставила его дома. В ворохе подушек находит, с ужасом смотрит на дисплей и на сто двадцать три пропущенных вызова. Только три из них от коллег и друзей, а сто двадцать от Ивана.

Нажимает на иконку мессенджера, там пятнадцать сообщений, тоже от него. Не может прочитать текст, в глазах все еще стоят слезы. Четыре последних – это голосовые, начинает их прослушивать.

Иван Массаж: «Маленькая, прости меня, пожалуйста, я так быстро убежал и ничего не объяснил. Это вообще сложно объяснить, ты можешь и не понять, но одному человеку была нужна моя помощь».

Иван Массаж: «Я уехал к друзьям, точнее, к другу, которого больше нет, к его семье».

Иван Массаж: «Потом сел телефон, да, блин, все это так нелепо, но надеюсь, ты поймешь».

Иван Массаж: «Я так по тебе скучал, реально. Сейчас я все улажу и приеду. Возьми трубку, когда я буду звонить или ответь, я просто схожу с ума и не знаю, что думать!».

Маша смотрела на свой телефон, словно на противного, мерзкого насекомого. И что это были за сказки сказочные? Он что, ее за дуру набитую держит? Друзья, семья, севший телефон, ну не в дремучем же лесу он был.

В дверь продолжили настойчиво звонить. Ну все, с нее хватит этого вранья и нелепых историй. Пора высказать, что она думает о нем прямо в его лживые глаза.