Сергей Нечипоренко - Любовь эльфийки

– Катя, ты за языком то следи, – вставил свои три копейки Иннокентий. Да, он понимал, что права Катька, конечно, права. Но сам почему-то всегда избегал поднимать вопросы с такой стороны. Никогда он не был женат, увлекался – было, но чтоб так разрывало грудь – впервые.

– А ты за головой следи! Ага? Девка хорошая, красивая, честная. Что смотришь? Думаешь, чего она ревёт, да разговоры разговаривает? Это потому что мысли у неё правильные. Жить с мужиком вне брака – это знаешь, как раньше считалось! Грех. Откуда знаю? Догадайся с трех раз. – Иннокентий сидел, как будто его подушкой по голове огрели. С прилипчиком так.

– Она мне никогда не говорила, что замуж и все такое, – оправдывался Иннокентий.

– И не скажет. Кеша, она у тебя живёт? Да. Ты её принял, позвал, пригласил, не знаю чего там… Да. Так, дальше чего? Кто она тебе? Логику чувствуешь? Тебе-е… Не ей. – Иннокентий молчал. – Нет, честное слово, я бы давно от такого дурака ушла. А она ещё терпит. Любит такого идиота и терпит.

***

Он бежал. Договорились поужинать в ресторане. По голосу понял, что Лея согласна и рада. После работы. Время есть. За час успею! – он перепрыгивал через ступеньки в метро, петлял в потоке людей, забегал в закрывающиеся двери поезда и думал; думал про все – о себе, о Лее, о Катьке – о её простой мудростью не по годам, о жизни.

До конца рабочего дня оставалось двадцать минут. Иннокентий стоял в толпе и ждал. Светофор заклинило, как на зло. Автомобилей не много, но они неслись так, поджигаемые внезапной свободой, будто ракеты в космос. Нервно сжимая в кармане коробочку, он погруженный в себя гадал: Что она скажет? Подумаю! Улыбнётся или посмотрит – так, свысока. Хорошее колечко, красивое. Что я скажу? С чего начать? Иннокентий ушёл в свои мысли, время катастрофически утекало, а люди стояли, теснились, пожимали сзади. Вдруг позабыв обо всем вокруг, как в забытье, Иннокентий сорвался с места и бросился на ту сторону улицы в образовавшийся просвет.

Удар случился внезапно. Сначала вспышка, и все потемнело сразу. Затем тишина. А дальше, открыв глаза, он увидел Лею. Она сидела с прямой спиной, бледная и серьезная. Иннокентий обвел глазами комнату – белые стены, белый потолок, жёлтая лампа свисает сверху, как у него дома, в мансарде на пятом этаже хрущевки. Странный запах. Лекарствами. Лея молчала.

– Где я? Что случилось? – он попробовал приподняться, пошевелить рукой, чтоб каснуться её ладони. Не получилось. Больно. Бинты, какие-то провода. – Лея. Привет.

– Привет. – она едва улыбнулась, даже как-то натужно. – Как ты? Добегался? – в её глазах сверкнула печаль. – Петров, ты дурак! Ты знаешь?

– Прости.

Она сидела с ним долго, пока не выгнали. Затем пришла на следующий день. Потом приходила снова и снова, сидела и смотрела на него, когда он спал, когда просыпался – смеялась, рассказывала о лете, о том о сем, новости – и Иннокентию становилось легче. Бинты постепенно сняли, перевели из тяжёлой в общую. Прошёл почти месяц, как он валялся в больнице. Врач приходил, щупал пульс, заглядывал в глаза и говорил: «Ещё повезло. Чудом выжил. А могло быть и хуже… В рубашке родился»

Да, уж, в рубашке, – думал везунчик. Лежал и с грустью смотрел на ноги. Одна осталась. «Другую пришлось отнять – сказал доктор, – Хорошо, хоть, не выше колена. Главное жив».

Ленивой чередой текли больничные дни. Время шло к выписке и накануне вновь пришла Лея – принесла фрукты, рассказала новости. Иннокентий ее обрадовал, что скоро домой, она смеялась, гладила его по руке и вдруг, подумав о чем-то, стала серьезной, точь-в-точь как туча закрыла солнце.

– Петров, я уезжаю!

Иннокентий смотрел ей в глаза и пытался найти ответ на свой беззвучный вопрос. Лея молчала. Спокойное, расслабленное лицо не выражало никаких эмоций.

«Ты хочешь уйти?» – рвался вопрос наружу.

– Куда? – спросил он тихо, выдержав паузу.

– К отцу! Помнишь, я рассказывала, у меня, у папы бизнес в Норвегии. Он уже, как год периодически меня зовет к себе работать. А я все сопротивляюсь. Знаешь, упрямство.

На ее лице появилась мягкая улыбка. Иннокентий помнил о ее отце. Он занимался какими-то природными материалами. Крутой мужик – как тогда он подумал, услышав впервые о нем от Леи.

– На долго?

– Не знаю. Как пойдет. Может год, может меньше. – Иннокентий молчал. Его лицо подернулось мрачной грустью. – Может денег заработаю для нас, – добавила Лея и коснулась ладонью бедра Иннокентия.

– Для нас? – пытался съязвить Петров. Лея молчала. – Когда уезжаешь?