Сьюзен Стивенс - Фейерверк желаний

— А сейчас?

— А сейчас я хочу рассказать тебе, почему я стал таким, какой я есть, и отчего никогда не говорил тебе о любви.

Ее так потрясло заявление Лукаса, что она потеряла дар речи. Пока старинные часы на каминной полке отсчитывали секунды, Лукас и Стейси пристально смотрели друг на друга.

Взяв за руки, Лукас подвел Стейси к окну:

— Я закрыл свое сердце от тебя… Ото всех. Это был единственный способ примириться с любовью, которую я погубил.

Сердце Стейси сжалось, но она не стала прерывать Лукаса. Он мрачно уставился в окно.

— Надо ли рассказывать тебе о моих родителях? — Он бросил на нее страдальческий взгляд.

— Ниал отзывался о них по-доброму. — Она не помнила, чтобы Лукас говорил о них. Фактически, если поднималась тема матерей и отцов, он всегда отмалчивался.

— Да-да, Ниал встречался с ними, — подтвердил он, нахмурившись и вспоминая. — Возможно, он говорил тебе, что они бывали эксцентричными и даже безрассудными и постоянно генерировали идеи?

— На самом деле нет. Он говорил, что они веселые и добрые и обожают тебя, твоих братьев и сестру. И что, в отличие от нашего дома, дом твоих родителей — настоящий.

— Он не упомянул, что они были практически нищие?

— Нет. — Стейси решительно покачала головой. — Он сказал, что они были самыми щедрыми людьми, которых он знал. Ему нравилось бывать у них, потому что они всегда радушно его принимали. Я помню, он говорил, что у вас в доме было так спокойно и дружелюбно. — Она решила задать тяжелый вопрос: — И что же случилось?

— Они умерли по моей вине, — сказал Лукас.

— Как такое может быть? — настаивала Стейси. — Они погибли в авиакатастрофе, верно? Ты не управлял самолетом и не можешь себя обвинять. — По выражению лица Лукаса она видела, что он винит себя во всем.

— Я только начал зарабатывать приличные деньги, — мрачно произнес он, глядя в окно. — Я работал дома, разрабатывая компьютерные программы. У моих родителей появилась новая идея — передвижные автодома. Моя мать хотела их проектировать, а отец — строить.

— Ниал говорил мне: они замечательные и очень умные, и он всегда чему-то учился у них, но я не знала, что у них были специальные навыки.

— Навыков у них не было, и я сказал им об этом. Они попросили у меня денег, чтобы долететь до завода, расположенного неподалеку. Я, конечно же, дал им денег на билеты. Мне следовало все проверить…

— Что ты должен был проверять? — спросила она, но Лукас ее не слушал.

— Разве я мог отказать им, когда у меня было достаточно денег на билеты? — тихо произнес он и прищурился, вспоминая. — Я рассказал им о трудностях, с которыми они могут столкнуться при строительстве этих автодомов… Проблемы с финансами, наймом персонала… Единственное, на чем я не стал настаивать, — это на том, чтобы мне самому забронировать им билеты. Поэтому они обратились к другу, который построил собственный одномоторный самолет в гараже и всегда хвастался этим. Но он не летал на нем месяцами. Может быть, он вообще никогда на нем не летал. Мои родители решили сэкономить мне деньги, хотя никогда не были жадными. Они не знали, что такое жадность, но всегда были очень впечатлительными.

— О, Лукас. Ты не можешь себя винить. — Стейси поняла, что он запрещает себе плакать. Лукас — человек со стальной волей, управляющий огромным предприятием, в котором работают тысячи людей. На нем лежит ответственность за братьев и сестру, которым он посвятил большую часть своей жизни. У него не было времени скорбеть, поэтому он сдерживал чувства. А когда гнев становился невыносимым, он играл в поло или занимался сексом, чтобы отвлечься.

Лукас вздохнул:

— Они просили дать им шанс, и я его дал. Я убил их, хотя не управлял самолетом.

— Нет, ты не виноват! — в ярости ответила Стейси. — Твоих родителей убил их друг, которого распирало от тщеславия. Ты не виноват, так же как не виновата я в холодности моего отца. Мой отец страдал от потери жены и не знал, как с этим справиться. Не становись таким же, как он. Не будь таким с нашим ребенком. Смирись с потерей и живи. И обещай мне, что ты никогда не сделаешь нашего ребенка козлом отпущения твоих страданий.

— Мои страдания? — нахмурившись, тихо спросил Лукас.

— Да. Твои страдания, и чем скорее ты примешь их и доверишься мне, тем раньше мы начнем исцелять друг друга.

Помолчав, он спросил:

— Когда ты стала такой мудрой?

Она усмехнулась:

— Когда я освободилась от тебя и своего брата.

Лукас запрокинул голову и расхохотался. Он хохотал до тех пор, пока в его глазах не появились слезы. Потом Стейси обняла его, и он расплакался.