Лия Аштон - Поцелуй среди песчаных дюн

И Себ понял, что волны не стихли. Он лишь научился лучше плавать.

Чьи-то шаги отвлекли его от печальных мыслей. Подняв взгляд, Себ увидел Милу, решительно шагавшую по дорожке, уткнувшись в экран мобильного. Подойдя ближе, она подняла глаза и, на миг встретившись с Себом взглядом, поспешила снова их отвести.

И тут Мила снова посмотрела на него, так, словно только что его заметила, и остановилась.

— Я и не увидела тебя там, — сказала она.

Себу вдруг показалось, что, заметь его Мила раньше, она наверняка ускользнула бы через заднюю дверь своего магазина. Себ расстроился. Почему она избегала его?

Он оттолкнулся от стены и расправил плечи, смущенный тем, что Мила могла уловить владевшие им смятение и печаль.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

— Конечно.

Мила подошла ближе, потянулась к нему, положив пальцы чуть выше его запястья. Холод ее руки пронзил нагретую солнцем кожу Себа.

— Знаешь, что я нашла вчера вечером? — сказала Мила, когда он сфокусировал взгляд на ее ногтях, покрытых темно-красным лаком. — Тот фотоальбом, который Стеф сделала после нашей поездки на Бали, когда нам было лет по двадцать. Помнишь? Наши первые каникулы без родителей. Мы считали себя такими взрослыми!

Себ кивнул, вспомнив, как они отправились на отдых с компанией их со Стеф друзей из универа. Мила в то время бросила очередную учебу, но, разумеется, поехала с ними, — как, впрочем, и всегда.

— Помнишь парня, с которым я встречалась? Из Мельбурна? — засмеялась она. — Такое ничтожество!

Она тут же посерьезнела, покачав головой:

— Вчера вечером мне захотелось увидеть Стеф — увидеть ее счастливой, с тобой и… мм… со мной, конечно.

Мила заговорила оживленнее, и Себ наконец-то взглянул ей в глаза. Она казалась выше — наверное, за счет туфель на каблуках — и стояла гораздо ближе, чем он ожидал.

— Я улыбалась, вспоминая ее. И плакала. — Ее пальцы крепче сжали его руку, словно ища поддержки. Мила не сводила с Себа своих огромных голубых глаз. — Я пытаюсь сказать, что это все — со мной. Те моменты. Минуты. Часы.

— Дни…

Но он осекся, удержав себя от перечисления остального: недели, месяцы… Потому что осознал: это неправда. Уже нет.

Мила тоже поняла это.

— С тобой все в порядке? — снова спросила Мила.

Он кивнул. Волна горя, вины и потери схлынула.

Мила все еще сжимала его руку. И оба, похоже, только сейчас осознали это. Теперь ее прикосновение ощущалось иначе, не холодное и не успокаивающее. Ее пальцы ослабили хватку, но остались на месте.

Ее глаза, казалось, немного замерцали, скользнув по его лицу.

Себ вдруг вспомнил, как лет в пятнадцать Мила втянула Стеф в свое увлечение готами. Он уже забыл, в чем был смысл, но в памяти осталось много депрессивной музыки и жирной подводки для глаз.

— У тебя потрясающие глаза, — вдруг выпалил он.

Эти потрясающие глаза распахнулись — и Мила отступила назад, отдернув руку.

— Что?

Себу тут же стало не хватать ее прикосновения — настолько, что это взволновало его. Хотя он и не мог понять, почему.

— Я вспомнил, как сильно ты красила глаза в старших классах школы. Я ненавидел эту подводку! Ты выглядишь прекрасно просто вот так. Щеки Милы зарумянились, но глаза сощурились.

— Я не спрашивала твоего совета по поводу макияжа.

Он опять облажался. Перед ним снова предстало это замкнутое, настороженное выражение лица.

— Я не это имел в виду…

— Слушай, мне пора. — Она уже отступила на несколько шагов по дорожке.

— До встречи на теннисе? — бросил Себ. Вчера они обменялись эсэмэсками, договорившись поиграть завтра вечером.

Мила направилась вперед, не оглядываясь.

— Да, — бросила она с таким волнением, словно Себ напомнил ей о предстоящем визите к стоматологу.

Мила въехала на стоянку теннисного клуба, когда последние лучи солнца померкли. Спустя мгновение после того, как она перекинула теннисную сумку через плечо, зажглись прожекторы, освещая темно-синие корты с твердым покрытием и травянисто-зеленым ограждением.

Стоянка была почти пустой.

Видавший виды седан с временными ученическими правами за стеклом принадлежал, скорее всего, одной из девочек-подростков, разминавшихся перед парной игрой, а престижный красный спортивный внедорожник — одному из двух парней примерно возраста Милы, которые, смеясь, небрежно перебрасывали мячик по корту.

Судя по флюоресцирующей спецодежде, брошенной на заднем сиденье машины, эти парни были обеспеченными рабочими, которые трудились вахтовым методом.