Кэрол Маринелли: Влюбиться после свадьбы

- Я принесла вам кофе, - тихо сказала Антониетта. - Мне открыть шторы? Солнце вот-вот взойдет.

- Да, - сонно ответил он и пошевелился в постели.

Антониетта подошла к шторам, открыть которые было непросто. Окна были огромными, а темные бархатные шторы тяжелыми. Тянуть обеими руками за шнур было все равно что раздвигать занавес в театре перед спектаклем.

«Август» был ее любимым номером люкс, он занимал целое крыло «Старого монастыря», из его окон открывались панорамные виды. Из гостиной был виден океан, а из столовой - долина. Из окон главной спальни можно было посмотреть на руины древнего храма.

Антониетта взглянула в окно. Красные лучи солнца растянулись по небу, океан словно ласкался с восходящим солнцем. Она подумала, что готова вечно смотреть на эту красоту. Однако сейчас не время наслаждаться рассветом.

Антониетта обернулась и слегка вздрогнула, впервые увидев постояльца.

Он оказался не таким, каким она представляла его по описанию Франчески. Она ожидала увидеть стареющего, прикованного к постели и довольно крупного мужчину. И хотя он был действительно крупным, его было нельзя назвать тучным.

Мужчина был очень рослым, широкоплечим и мускулистым.

Ему было около тридцати лет.

Однако Франческа правильно сделала, предупредив Антониетту о синяках: алые и черные кровоподтеки покрывали его руки, грудь и глаз, его верхняя губа опухла. У синьора Дюпона, или как там его звали на самом деле, были густые черные волосы, взлохмаченные и с запекшейся кровью. Ей стало немного любопытно, что случилось с постояльцем.

- Не надо было открывать, - сказал синьор Дюпон, и она догадалась, что он имеет в виду солнце. Он прикрывал глаза, пытаясь сесть в постели.

- Я могу задернуть шторы, - предложила Антониетта.

- Нет, не надо.

«Скоро я привыкну к яркому свету», - подумал Раф, хотя от боли у него пульсировало в ушах. В его мозгу снова и снова всплывали обрывки воспоминаний. Он отлично понимал, что его падение было серьезным.

Раф не боялся умирать. Однако он знал, какую печаль и хаос оставит после своей смерти, поэтому старался выжить. Он не забыл ужас на лицах своих телохранителей и панику вокруг него.

- Налить вам кофе, синьор Дюпон?

На мгновение он задумался, с кем она разговаривает. Потом вспомнил.

Он назвался чужим именем. Охрана делала все, чтобы о катастрофе никто не узнал.

Раф кивнул и посмотрел, как служанка наливает ему кофе. Как только она сняла с подноса салфетку, он услышал сладкий запах хлеба и выпечки. Его затошнило.

- Я просил только кофе.

- Вы в Силибри, - ответила она. - У нас не подают только кофе.

- Пожалуйста, скажите шеф-повару, чтобы он правильно истолковывал мои заказы, - отрезал Раф.

- Я передам.

- Уходите и заберите с собой тележку. - Он махнул рукой.

- Как скажете. - Антониетта была рада уйти. - Когда мне вернуться и убрать ваш номер, синьор Дюпон?

- Пожалуйста! - рявкнул он и с упреком уставился на нее мрачными глазами. - Не называйте меня так снова. Зовите меня по имени.

- Хорошо. - Антониетта почувствовала нервную дрожь в животе, и не от угрюмости постояльца, а от вида его темно-голубых глаз. - Как вас зовут?

- Луи… Раф! - отрезал он, потом смягчился. Горничная не виновата, что его имя тщательно скрывается. - И я не хочу, чтобы мой номер обслуживался. Просто застелите мою постель, пока я пью кофе.

Он попытался вылезти из кровати, но у него закружилась голова. Он сел в прикроватное кресло и обхватил голову руками. Его кожа стала серой.

Антониетта подумала, что его надо отвезти в больницу.

- Вам помочь? - спросила она.

- Я сам, - огрызнулся он.

- Мне вызвать медсестру, чтобы она помогла вам встать?

Он поднял голову и посмотрел на Антониетту. Она была почти уверена, что он улыбнулся. Но потом выражение его лица снова стало суровым.

- Мне не нужна медсестра. И не надо менять постельное белье. Просто уходите.

Его тон был по-прежнему резким, но Антониетта не обиделась. Ей стало понятно, что Луи - вернее, Раф - ненавидит, когда его видят слабым. Одной рукой он крепко держался за прикроватную тумбочку, а другой - за матрас. Судя по всему, ему хотелось побыть одному.

- Мне зайти позже?

- Нет. - Он покачал головой и поморщился от боли. - Я не желаю, чтобы сегодня меня беспокоили. Сообщите об этом всем.

- Хорошо.

- И закройте шторы.

Слушая, как он разговаривает, Антониетта поняла, что этот мужчина не итальянец. В его итальянском языке слышался французский акцент, который она так любила.