Дженни Лукас - Не благодари за любовь

– Да, Скарлетт. – Глаза на искаженном зловещей улыбкой лице Блайса Фолкнера казались совершенно безумными. – Можешь.

Вин вошел в палаццо, напряженно подняв плечи. Он сам не знал, куда направляется. Он был охвачен смятением, близким к панике. Словно требовалось срочно или спасаться бегством, или бросаться в драку.

Он не мог сражаться со Скарлетт, значит, оставалось бежать. Но он никогда в жизни не обращался в бегство.

Вин провел дрожащей рукой по волосам. Когда он сказал Скарлетт о брачном контракте, то полагал, что испытает торжество или хотя бы удовлетворение оттого, что ситуация перешла под его полный контроль. Но вместо этого, увидев, как счастье в глазах жены сменилось ужасом, он пережил физическое ощущение, которого никак не ожидал. Руки его сами собой сжались в кулаки. Он мгновенно захотел наказать, стереть с лица земли того, кто причинил ей боль.

Но винить было некого – только самого себя.

– Винсенто!

Вин резко остановился в сверкающем позолотой холле, увидев, что его ждет Джузеппе.

Только объяснений с так называемым отцом ему сейчас не хватало. Вин выругался про себя. Сейчас еще Джузеппе обрушит на него упреки, когда он и без того терзает сам себя.

– Ты что-то хотел? – выдавил он сквозь зубы.

Джузеппе подошел ближе. В своем парадном смокинге он выглядел очень представительно.

– Я хотел поговорить.

– Только, пожалуйста, покороче.

– Я всегда знал, что ты не мой родной сын. – Он смущенно улыбнулся. – Я был достаточно краток?

Вин ошеломленно посмотрел на него:

– Что?

Пожилой господин покачал головой:

– Винсенто, у твоей матери глаза были голубые, как у меня. Разве возможно, чтобы у нас родился ребенок с такими темными, как у тебя, глазами?

Эти слова потрясли Вина, который двадцать лет таил свою тайну.

– Но мать много лет брала у тебя деньги. Почему же ты не послал ее к черту, если я не твой сын?

– Потому что ты именно мой. – Он шагнул вперед. – С того момента, как я взял тебя, крошечного, на руки, я стал твоим отцом.

Вин ясно представил тот миг, когда сам впервые взял на руки новорожденного сына. Он еще ярко помнил это ощущение.

Джузеппе положил ему руки на плечи.

– Мне не было дела до того, что покажет анализ ДНК. Я любил тебя. Ты был и есть мой сын. И всегда им будешь.

Вин почувствовал, что у него кружится голова, словно он залпом выпил бокал шампанского. Пол под ним покачнулся.

Он страшно ошибался. Будучи уверен, что никогда ни в чем не ошибается, он оказался кругом не прав.

Он-то считал, что ничего не боится. А сам боялся целых двадцать лет.

Все эти годы он прятался от Джузеппе и Джейн, прятался от чувств, от жизни. Из-за чего? Из-за ничего не стоящей, никчемной тайны?

В своей сознательной жизни он стремился все контролировать и ни к кому не привязываться, чтобы никогда не испытать боль утраты. И когда он, сам того не желая, полюбил Скарлетт, это настолько его напугало, что он решил: нужно подчинить ее себе, сделать своей рабыней.

Да неужели он всерьез рассчитывал управлять ею с помощью какого-то листка бумаги? Перед ней он был абсолютно бессилен. И никакой брачный контракт на свете не мог это изменить.

«Я люблю тебя, Вин. А ты любишь меня. В этом-то все и дело, ведь так? Ты боишься любить меня».

Джузеппе печально вздохнул:

– Как жаль, что я не знал, что ты именно поэтому избегал нас. – Он взглянул на жену, которая тем временем подошла к ним и встала рядом, а потом к ним присоединилась и Мария. – Мы глупо поступили, что молчали, просто не хотели дать тебе еще один повод сторониться нас.

– Ты тоже знала? – спросил Вин у Джейн.

Она улыбнулась, вытирая слезы.

– Разумеется, знала, дорогой мой, мы же с Джузеппе давно женаты, и у нас нет тайн друг от друга.

– А я не знала! – обиженно воскликнула Мария, откидывая длинную вуаль. – Мне никогда ничего не рассказывают.

Вин посмотрел на младшую сестру в белом подвенечном платье, и в одно мгновение вся его жизнь предстала перед ним в новом свете.

Скарлетт была права во всем.

Какая-то его часть полагала, что, если он ее оттолкнет, она сбежит от него, и это подтвердит его худшие опасения и оправдает то, что он хитростью заставил ее подписать проклятый контракт.

Он хотел оттолкнуть ее!

«Ты боишься любить меня. Да, боишься. Ты пытался возвести между нами стену. Но я тебе этого не позволю. Мы любим друг друга. Мы принадлежим друг другу».

С первой минуты, как он встретил Скарлетт в Нью-Йорке в том маленьком баре, где она подавилась выпитой впервые в жизни водкой, он был очарован ею. Никогда он не встречал женщины, похожей на нее, – такой независимой, пылкой и чувствительной.