Тара Пэмми - Всего один поцелуй

– Просто ответь на вопрос, принцесса.

Его резкий тон заставил ее содрогнуться, но она кивнула. После встречи со Спиросом она решила признаться Габриелю в своих чувствах, но сейчас боялась просто посмотреть в его глаза. Боялась увидеть в них отчужденность и безразличие.

– Да, я с ним виделась. Всего час назад. Он… Габриель, нам обоим нужен был этот разговор. Мне было необходимо увидеть его в последний раз. – Ее охватил гнев, и это чувство определенно было лучше, нежели страх. – Неужели ты думаешь, что я кручу роман со Спиросом прямо у тебя под носом? Если это так, то…

– Нет, принцесса, я так не думаю. Я верю тебе. Я просто хочу знать, рассказал ли он тебе о том, что сделал твой отец.

– Да, рассказал, – ответила Элени, и на ее глаза навернулись слезы. На этот раз ей было жаль своего отца, который вместо того, чтобы любить своих детей, манипулировал ими. Еще ей было очень жаль Спироса, который стал пешкой в его жестокой игре. – Но ты меня уже подготовил к этому. Ты открыл мне глаза на то, каким был мой отец.

– Значит, у вас со Спиросом все кончено?

– Да, наши отношения в прошлом, Габриель. Я поклялась быть тебе верной женой и хорошей матерью Анджелине. Я никогда не нарушала своих обещаний. И что бы ни случилось, я не собираюсь нарушать обещания, которые дала тебе и Анджелине.

Габриель больше не мог слышать об этих обещаниях. Он не мог жить вместе с ней, зная, что она хочет быть с другим мужчиной.

– В этом браке для тебя нет больше ничего, кроме клятв и обещаний?

– Что? О чем ты говоришь?

– Мы с Анджелиной понимаем друг друга, но я бы попросил тебя не расторгать так скоро наш брак. Завтра я покину Дракос. Анджелина пока останется здесь с тобой.

Если бы Элени заплакала или ее взгляд наполнился болью, он заключил бы ее в объятия и взял свои слова назад. Но бледная, непроницаемая маска, в которую превратилось ее лицо, сказала ему, что он только что положил конец их браку.

– Почему ты это делаешь? – спросила она. – Габриель, я даже не понимаю, что ты делаешь.

– Я освобождаю тебя, принцесса. Я отпускаю тебя. – Он взял ее лицо в ладони. – Мне с самого начала не следовало тебе угрожать. Также не следовало принимать твое встречное предложение. Ты и так уже достаточно сделала для нас с Анджелиной. Теперь ты свободна, принцесса, и можешь делать со своей дальнейшей жизнью все, что захочешь.

– Если тебя подтолкнул к этому решению Андреас, я разорву его на части собственными руками. Не делай этого, Габриель. Это неправильно.

– Это единственный правильный выход, принцесса. Чем дольше мы будем продолжать этот фарс, тем больнее тебе будет в конце. Я лишь попрошу тебя постепенно подготовить Анджелину к нашему разрыву, чтобы ей не было больно. Видишь, принцесса, я тебе доверяю. Я доверяю тебе так, как никогда никому не доверял.

Не дожидаясь ее ответа, он навсегда ушел из ее жизни.

Недели, последовавшие за отъездом Габриеля, были худшими в жизни Элени. Даже те дни, когда она имела дело со вспышками отцовского гнева, были намного лучше, чем эти дни беспросветного отчаяния.

Для внешнего мира и, к счастью, для Анджелины ничего не изменилось. Каким-то образом Элени удалось убедить девочку в том, что ее отцу пришлось срочно уехать по делам и он будет отсутствовать несколько месяцев, но она сможет навещать его, когда захочет.

Элени, очевидно, не имела столь завидного самообладания. Она ворвалась в кабинет Андреаса и накричала на него, обвинив его в том, что он играет ее жизнью. Результатом этого стала ссора Андреаса и Ника.

Миа удалось всех помирить, но Элени не стало от этого легче. Она по-прежнему чувствовала себя так, словно ее сердце было вырвано, и на его месте образовалась зияющая пустота.

Она была на шестой неделе беременности, но скрывала это от всех, надевая мешковатые туники. Габриель имел право первым узнать о ребенке, и, хотя она была очень на него зла, она не могла отобрать у него это право.

Каждый вечер он звонил Анджелине по телефону, и они разговаривали. Элени всякий раз находилась неподалеку, втайне ожидая, что Габриель попросит позвать ее к телефону. Анджелине она говорила, что ей он уже звонил.

Когда Спирос попытался ее утешить, она попросила его уехать и больше никогда ее не беспокоить.

Рассказать Габриелю о ребенке было большим соблазном. Она не сомневалась, что новость о ее беременности заставит его вернуться к ней. Если он узнает, что снова станет отцом, это привяжет его к ней.