Амели Адамс - Нефрит для Евы - В сердце джунглей

— Его дочь. — Ева состроила легкую гримасу.

Они и раньше поднимали эту тему. Но Лина разделяла всеобщее восхищение Джонатаном Лессингом и не совсем понимала подругу.

— Я знаю, это звучит немного по-детски, но… только что я снова видела этот кошмар. Кто-то сидел на моей груди и душил меня.

— Тяжкое бремя — быть ребенком известных родителей, — многозначительно заключила Лина. — Почему бы тебе не успокоиться и не забыть на время о своем тщеславии? Живи и работай для себя, а не для него! Для себя!

При этих словах Лина не удержалась и окинула подругу критическим взглядом. Ева выглядела измученной и уставшей, а ее одежда была такой мятой, что казалось, будто девушка спала прямо в ней. Лина искренне огорчилась за подругу. Красавица Ева совершенно не умела следить за собой.

— Но знаешь, — внезапно сказала Лина, когда они уже зашли в столовую, — может, тебе действительно лучше вернуться в Берлин. Отдохнешь от этого безумного климата, снимешь напряжение, опубликуешь наконец свою статью…

— Хочешь сказать, что я плохо выгляжу?

Лина зачерпнула половником черный кофе и разлила по чашкам. Она надеялась, что варево Пинто, как всегда, пробудит ее к жизни.

— Если я кое-что скажу, ты не обидишься? Так вот. Когда приедешь в Берлин, первым делом отправляйся на Курфюрстендам, к хорошему парикмахеру, который сделает тебе приличную прическу!

Ева постаралась не показать обиды и даже улыбнулась.

— Волосы я стригла сама.

— Это заметно, — холодно кивнула головой Лина, не желая сводить все к шутке. — А после парикмахерской прямиком мчись в магазин за какой-нибудь приличной одеждой. Ведь у тебя потрясающая фигура! Зачем ты ее прячешь?

— Я ученый, а не фотомодель! — вспылила Ева.

— Ну, все-таки иногда нам приходится вспоминать, что мы еще и женщины. — В голосе Лины звучал уже неприкрытый сарказм. — Раз в месяц.

— Лина!

— А что?! — Лина изящно взяла чашку с горячим кофе. — В лагере полно мужчин, а у тебя — ни одного романа.

— Как, впрочем, и у тебя.

Лина смущенно опустила глаза и слегка покраснела. Воцарилось молчание.

— Постой! Когда ты успела?! Я ничего не заметила, — недоверчиво пробормотала Ева.

— Черт! Не будь ханжой! Ты рассуждаешь как девственница… Ты девственница? — Лина задала этот вопрос так непринужденно, как будто спросила у прохожего, который час.

— Вздор! — возмутилась Ева.

Она с облегчением вздохнула, когда на завтрак пришли еще несколько человек. «Как она посмела задать мне такой вопрос!» До сих пор Ева считала Лину серьезным ученым и даже не подозревала, что та завела с кем-то в лагере роман. А теперь она, словно впервые, наблюдала за тем, как подруга легко кокетничает с мужчинами за соседним столом. «Может быть, шум, который я иногда слышу по ночам, — это вовсе не рев диких животных?» Неожиданно для себя она засмеялась.

Ева Лессинг не была ни ханжой, ни девственницей. Она была одержимой. Полностью поглощенная идеей найти доказательства существования древнейшей цивилизации, Ева с самого начала пребывания в лагере не замечала никого и ничего вокруг себя. И теперь, когда ее работа была завершена, она хотела только одного: как можно скорее уехать из лагеря.

— Сегодня я уезжаю, — обратилась Ева к мужчинам, которые уже заканчивали свой завтрак. — Кто-нибудь из вас согласится отвезти меня в город?

В лагере было всего две машины, и обычно мужчины радовались, когда после утомительных раскопок им предоставлялась возможность съездить в Акамир. Однако теперь они медлили с ответом. Никого не вдохновляла мысль провести наедине с этой неприветливой, странноватой девушкой целый час.

— Я отвезу тебя, — прервала Лина затянувшееся молчание.

Но Ева уже решила, что лучше заплатит деньги за услугу чужому человеку, чем попросит еще кого-то из лагеря о бесплатном одолжении.

Этим «чужим человеком» мог быть только пилот Стив Форстер, который порой появлялся в их лагере и иногда, в виде исключения, соглашался перевозить на своем самолете членов научных экспедиций.

— Стив Форстер! — Потратив некоторое время на расспросы и поиски, Ева обнаружила пилота лежащим на полу одного из баров в соседней деревне. Казалось, он был мертвецки пьян еще со вчерашнего вечера. Некоторое время Ева молча разглядывала обветренное лицо мужчины и наконец легонько толкнула его в бок.

— Кто вы? — Лежащий очнулся.

В голове у него мутилось, но он понял, что перед ним женщина, и сумел даже, приоткрыв глаза, откровенно уставиться на ее пышные формы. Если бы не Белем, в который ей нужно было непременно попасть сегодня, Ева послала бы этого пьяницу с его припухшей физиономией и бесстыдными глазами ко всем чертям. Но больше ей обратиться не к кому. — Меня зовут доктор Ева Лессинг. И мне нужно, чтобы вы доставили меня в Белем.