Мария Павлова - Первое танго в Париже - Привилегия для Эдисона

— Але? — услышал он в трубке женский голос. Людмила! Но он не успел ничего загадать.

— Мила? Привет! Не узнала? Ну дык, богатым буду! Как ваше ничего?.. у французских пенатов?.. Беспорядки? С чего бы это?.. Молодежь на окраинах? Да-а-а-а… куда мир катится! Мила, а вот спросить хочу… хотим то есть… Да, Маша рядом… Ваше предложение насчет погостить еще в силе?.. Замечательно!.. И вызов пришлете?.. Прямо завтра отправите? Ладно, ждем. Потом еще созвонимся!.. Где? Как называется?.. «Ковчег»?.. Постараемся ничего не перепутать. Да… Конечно, лучше встретить, а то в Булонском лесу заблудимся ненароком! — Павел повращал глазами в сторону Маши, подмигивая и довольно ухмыляясь. — Ха-ха-ха… Есть еще порох в пороховницах. У нас для вас сюрприз… А вот приедем, и узнаете… Но если в двух словах, я располагаю интересным историческим документом, касающимся личной жизни некоего Томаса Альвы Эдисона. Ну… Похоже, я его потомок!.. Серьезно, честное слово, не шучу!.. Что? Жизни знаменитостей? Вот-вот, это то, что нужно! Я знал, что ты заинтересуешься, ты же все на лету ловишь, да… Да. — Павел уселся на стул, заботливо подставленный Машей, и развернул трубку телефона так, чтобы жена, изнывающая от любопытства, приставила к нему ухо. Маша застыла как изваяние и прикрыла глаза, стараясь не упустить ни слова из разговора.

Павел ощутил горячее Машино дыхание на своей щеке, и внимание его разделилось. Он потерял нить разговора, ощущая только мелкие движения Машиного тела, пока та неосознанно старалась устроиться поудобнее. Павел опустил руку на Машино бедро. Она не отреагировала, вся обратившись в слух. Ее отрешенная поза излучала животный магнетизм, и Павел почувствовал возбуждение. Рука его проникла под подол халатика…

— Ай! — неожиданно громко взвизгнула Маша. — Пашка! Прекрати!

Трубка ойкнула голосом Милы и со смехом осведомилась:

— Кто там попискивает? Любовница?

— Мила, привет! — поймав ухом «любовницу», Маша завладела трубкой, спихивая Павла со стула и знаками показывая, что теперь ее очередь поболтать и изложить свою версию.

Далеко в Париже, на барже под названием «Ковчег», пришвартованной к берегу Сены, Мила удобно устроилась в кресле, прижимая трубку телефона к уху. Рядом с ней стоял Геннадий, заинтересованно прислушиваясь к разговору. Мила включила громкую связь.

— …Это очень древние бумаги! И дневник прапрабабушки Павла, тогда еще юной девушки, и документ!

— Я попробую что-нибудь придумать, найду людей, постараюсь разузнать. Все же не забывай, что мой туристический бизнес процветает и у меня огромные связи. Что-нибудь нащупаем.

— Мы обязательно приедем! — Маша посмотрела на Павла, согласно кивающего головой.

— Ждем вас, встретим, будем очень рады!

— Мила, Гену дай мне, — попросила Маша.

— Але? — Его «але» тоже звучало по-французски. Еще бы! Офранцузился! — Маша? Я слушаю тебя!.. Да, конечно же, приезжайте, очень удобно. Обмозгуем, что делать с вашим наследством.

— Ладно, пока! — Маша положила трубку и бросилась Павлу на шею. — Ну что, мой милый Эдисон? Махнем в Париж?

— Махнем, Маша, махнем, только бы под раздачу не попасть, там волнения какие-то, молодежь бузит, чего-то, как всегда, требуют, чего-то им не хватает. Ох, как похожа нынешняя Франция на наш бывший Союз, вечно кому-то чего-то недодали… Нет бы самим решать проблемы, ну да ладно. Мы будем решать наши.

И вот самолет несет их навстречу прошлому. Облака внизу лежат плотной пушистой белой пеной. Ровный гул самолета навевает сон. Но лучше смотреть в иллюминатор. Не столь часто видишь так много неба. В такие минуты хочется думать о чем-то важном и значительном. Павел решил думать о том, что он наследник великого человека. И, наверное, ему, Павлу, полагаются в связи с этим какие-то привилегии. Во всяком случае, в кругу семьи. Ну не то чтобы лично ему, а самому факту продолжения рода в нем, обыкновенном человеке с обыкновенной биографией. Таких множество. Большинство. Или он все же чем-то отмечен? Но тогда это налагает на него особую ответственность. Собственно, какую такую ответственность? Вон у Пушкина сколько потомков по белу свету, а что мы о них знаем? Чем они прославили кровь Ганнибалов?

Павел раскрыл ладонь, медальон желтым пятнышком мирно покоился в его теплой руке. И эта вещица есть доказательство того, что связь времен не прерывается! Что судьба предков каким-то непостижимым образом продолжается в судьбе потомков — только чаще всего они об этом не подозревают и не знают, какие причуды фортуны являются ответом на поступки тех, чья кровь заставляет биться их сердца…