Мишель Смарт - Его любимая скрипачка

— Я подозревал, что вы так ответите.

Он говорил как учитель, разочарованный результатами экзаменов своего ученика. Что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

Аромат свежего кофе наполнил воздух.

— Я буду взывать к вашим лучшим качествам, — сказал Талос, глядя на Амалию, которая пристально смотрела на готовящийся кофе.

Она опустила голову:

— Да?

— Моя бабушка была композитором и музыкантом. — Недолгая пауза. — Рэя Каллиакис. Вы слышали о ней?

— Я сомневаюсь, что есть скрипач, который ее не знает. Она сочиняла самые красивые пьесы.

Ему вдруг стало совестно, когда он понял, что эта женщина ценит талант его бабушки. Амалия не могла этого знать, но ее простая оценка сильнее убедила его, что она идеально подходит для выступления на гала-вечеринке.

— Она дописала музыкальную пьесу за два дня до своей смерти.

Амалия отвернулась от кофеварки и посмотрела ему в глаза.

Он заметил, что у Амалии Картрайт самые красивые миндалевидные глаза. Их цвет напомнил ему о кольце с зеленым сапфиром, которое носила его мать.

Теперь это кольцо вот уже двадцать шесть лет лежит в сейфе дворца Агона, ожидая того дня, когда Гелиос выберет себе подходящую невесту. После диагноза, поставленного их дедушке, Гелиосу придется поторопиться с женитьбой и рождением наследника.

В последний раз, когда Талос видел это кольцо, его мать отбивалась от своего мужа. Через два часа супружеская пара была мертва.

Он отмахнулся от мысли о той жуткой ночи и вернулся в настоящее — к Амалии Картрайт, которая принесет утешение умирающему королю.

— Это та пьеса, которую надо сыграть на гала-вечеринке для вашего дедушки? — спросила она.

— Да. За пять лет с момента ее смерти мы никому не позволяли играть эту пьесу. Мы с братьями считаем, что сейчас самое подходящее время для этого. Я уверен, играть пьесу должны вы.

Он сознательно не упоминал диагноз своего дедушки. До сих пор в прессе не было никаких известий о состоянии его здоровья.

Амалия разлила свежий кофе в кружки, добавила себе молоко, а затем принесла кружки к столу и села напротив Талоса.

— По-моему, вы делаете благородное дело, — размеренно произнесла она. — Нет такого скрипача, который не был бы достоин чести сделать это. Но мне жаль, месье, я не смогу исполнить эту пьесу.

— Почему нет?

— Я уже говорила, что участвую в другом концерте.

Он пристально посмотрел на нее:

— Я удвою ваш гонорар. Двадцать тысяч евро.

— Нет.

— Пятьдесят тысяч. И это мое последнее предложение.

— Нет.

Талос знал, что его взгляд может быть пугающим. Он много раз отрабатывал этот взгляд перед зеркалом. Одного такого взгляда было достаточно, чтобы ему уступали. Единственными людьми, невосприимчивыми к его взгляду, были братья, бабушка и дедушка. На самом деле всякий раз, когда бабушка видела, как Талос «корчит физиономию», она дергала его за ухо.

Он скучал по ней каждый день.

Итак, он не встречал кого-либо невосприимчивого к своему взгляду. До сих пор.

Амалия тряхнула головой, и длинные, спутанные волосы упали ей на глаза. Она отвела волосы от лица.

Талос вздохнул, с сожалением покачал головой и потер рукой подбородок, делая вид, что сильно разочарован.

Амалия отпила горячий кофе, желая скрыться от пронзительного взгляда Талоса.

Всю свою жизнь ей приходилось общаться с властными людьми, и это научило ее сдерживать эмоции. Если противник, а в этот момент Талос был ее противником, обнаружит ее слабость, она проиграет.

Но рядом с Талосом ей было очень трудно оставаться сильной.

Он потянулся к своему портфелю и положил его на стол.

— Я попробовал воззвать к вашим лучшим качествам. Я попробовал воззвать к вашей жадности. Я дал вам немало шансов договориться со мной. — Он достал документы. — Это касается Музыкального театра. Согласно этим документам, я его новый владелец.

Амалия только покачала головой.

— Вы хотите прочесть документы? — спросил он.

Она продолжала качать головой, пялясь на документы в его руке и на его неулыбчивое лицо.

— Как такое возможно? — прошептала она, пытаясь понять, что это будет означать для нее и для оркестра.

— Я решил купить театр в субботу вечером. Покупка была завершена час назад.

— Но как такое возможно? — повторила она. — Это Франция. Здесь процветает бюрократия.

— Деньги и власть решают все.

Он положил документы в портфель и наклонился вперед, их лица разделяли всего несколько дюймов. Если он наклонится к ней ближе, она почувствует его дыхание.