Анжела Биссел - Моя судьба в твоих руках

Эмили буквально излучала счастье — от обилия впечатлений или из-за беременности. Рамон любовался ею и с радостью думал о том, что родители пришли в восторг, а другого исхода он и не ожидал. Мать ее уже обожала. И, самое главное, ее присутствие действительно помогало забыть о напряжении — о стыде и чувстве вины, что не давали ему покоя всякий раз при встречах с семьей. Сидя за столиком кафе, Рамон потянулся и заправил прядь волос за ухо Эмили, уплетавшей фрикадельки. Сегодня обошлось без приступа токсикоза — казалось, аппетит к ней возвращается. Аппетит во всех смыслах слова…

— Рамон, — раздался голос Эмили, вырвавший его из приятных воспоминаний о вчерашней ночи.

Девушка нахмурилась, глядя ему через плечо.

— Там какой-то молодой человек смотрит на тебя.

Повернувшись, Рамон проследил за ее взглядом и ощутил, как желудок его сжался. Джордж. По спине пробежал холодок — нет, этого не может быть, Джордж погиб. Он сам видел это двенадцать лет назад. Юноша пошел к ним, и Рамон моментально понял, кто перед ним. Он медленно поднялся.

— Матео.

Матео Мендоса смотрел на него ненавидящим взглядом, и, когда он заговорил, из слов его сочился яд.

— Как ты осмелился показаться здесь, де ла Вега?

Стараясь сохранить спокойствие, Рамон попытался вспомнить, сколько лет было брату Джорджа, когда он в последний раз его видел, — двенадцать? Значит, сейчас ему двадцать четыре. Тут за спиной молодого человека возник другой юноша и, положив руку на плечо друга, что-то произнес. Матео стряхнул его руку. Рамон, посмотрев на Эмили, увидел тревогу на ее лице. О боже. Она не должна это видеть. Посмотрев на Матео, он прорычал:

— Знаю, что тебе не терпелось, Матео, но сейчас не время.

Юноша занес назад правую руку, и Рамон знал, что за этим последует. Он мог бы пригнуться или отразить удар — он, сильнее и больше, легко бы справился с мальчишкой. Однако вместо этого он позволил Матео ударить себя. Послышался треск, и Рамон ощутил себя так, точно в него выстрелили из пистолета.

Эмили вскочила.

— Рамон!

— Сядь, Эмили, — произнес он сквозь зубы.

— Нет! — прокричала она. — Что, черт возьми, происходит?

Матео перевел взгляд на нее, и усмешка заиграла у него на губах.

Рамон сжал руки в кулаки.

— Что, стало легче, Матео? — осведомился он. Матео указал на него пальцем.

— Этот человек — убийца, — произнес он по-английски.

Друг схватил его за руку и вывел из кафе, прежде чем к ним успел подбежать крепыш вышибала. Рамон извинился за случившееся, заплатил по счету и, взяв Эмили под локоть, вывел ее на улицу.

Она тут же спросила:

— Что, черт возьми, это было?

Крепко держа ее под руку, он пошел к машине. — Просто иди, Эмили.

— Почему он тебя ударил?

— Потому что был зол и хотел выпустить пар.

— Ударив тебя?

— Я это заслужил.

— Что ты имеешь в виду?

Рамон слегка ослабил хватку.

— Я потом объясню.

— Он сказал, что ты убийца.

Стиснув зубы, Рамон поморщился от боли.

— Я слышал.

— И что он имел в виду?

— Позже объясню, — повторил он.

Эмили умолкла, но Рамон ощущал на себе ее недоуменный взгляд. В машине оба не проронили ни слова. Девушка застыла, точно изваяние, и было видно, что она кипит от негодования.

Рамон обругал себя: очевидно, что визит в Барселону все же был ошибкой. Приехав к дому родителей, он не стал глушить мотор.

— Иди в дом, Эмили, — приказал он, не сводя глаз с лобового стекла.

— Куда ты собрался?

Рамон и сам не знал, но сейчас ему необходимо было уединиться.

— Иди в дом, — хрипло произнес он. — Прошу тебя.

Выйдя из машины, Эмили хлопнула дверью, а он завел мотор и уехал прочь.

За ужином все присутствующие напряженно молчали, а пустой стул около Эмили притягивал взгляды. Девушка до сих пор понятия не имела, что произошло, но знала одно: отец ее ребенка убийца. Ах, если бы он приехал и поговорил с ней! Но Рамона не было. Снедаемая тревогой, Эмили даже не замечала вкуса того, что ест. Вопросы вихрем кружились у нее в голове. Где он? Все ли в порядке? Почему он не звонит? Не произошел ли несчастный случай? Почему он не вернулся к ужину? Неужели он ее бросил?

Елена, почувствовав настрой невестки, тихо произнесла:

— Он вернется.

Мужчина напротив презрительно ухмыльнулся:

— Это так похоже на него — сбегать.

Это был Ксавьер, и Эмили, услышав замечание, ощутила, как все в ней взбунтовалось против такой трактовки. Рамон не мог ее оставить — не здесь, не сейчас. Он мог бы уйти в любой момент за эти последние недели, начиная с того дня, как она объявила о своей беременности. Но этого не произошло.