Нина Князькова - Разреши себе меня [СИ]

— Ты знаешь, что это? — вкрадчиво спросил схваченного дегенерата капитан.

— Вы ничего не докажете? — Снова завел свою волынку Ложкарев.

Я просто встряхнул трансвестита за шкирку и пропел на ухо:

— Ты продал наркоту моей женщине, поэтому если каким-то чудом сможешь выкрутиться, я тебя сам найду и переломаю каждую косточку в твоем теле. Настоятельно советую тебе сесть самому. — Закончил я вкрадчивым шепотом.

Ложкарев рванул от меня оставляя в моих руках воротник белого халата и практически повис на Гошке, цепляясь за того руками и ногами.

— Я все подпишу. Уберите от меня этого психа.

— Я, в отличие от некоторых, в женскую одежду не переодеваюсь. — Обиделся я.

В отделении он давал показания под моим личным присмотром и ежился от одного моего взгляда. Это вам не гадость толкать несведущим барышням. Сдал и Хлопкова со всеми потрохами. Допрыгался чувак.

— Чем ты его так напугал? — Спросил Кириллов, едва Ложкарева увели.

— Все его платья пообещал выбросить, — отшутился я, но мне от чего-то никто не поверил.

А ближе к вечеру позвонила мама.

— Сын, Вы не забыли о том, что должны присутствовать на балу в честь вашего дня рождения? — И столько пафоса было в голосе родительницы…

— Элоиза Кузьминична, а вы не забыли, что двадцать первый век на дворе, а ты все из себя аристократку строишь?

— Да как ты смеешь? — Раздалось из трубки.

— Мама, мне насрать, веришь, нет? Приду туда только ради отца и Левки. — По-детски огрызнулся я.

— Ничего не знаю. Там будет несколько приличных девушек, так что будь добр быть хотя бы в костюме.

— Вот этого не обещаю. — Я вдруг задумался о том, что синяя борода не такая уж и плохая идея. — Но буду с женщиной.

— Кто она? — Как-то испуганно спросила маман.

— Моя женщина. Так что попробуй ей не хамить. Она очень вспыльчива.

— Нашел себе плебейку под стать? — Вот неугомонная особа.

— Нашел. Так что до пятницы переваривай эту мысль. — Съязвил я и отключил телефон.

Блин, вот повезло мне с матерью, нечего сказать. Она умудрилась залететь от отца, когда тому едва исполнилось семнадцать и по законам партии ему очень рекомендовали жениться. В то время то, что у тебя «голубая кровь» приходилось скрывать, но семья не бедствовала. В девяностые вообще получилось за копейки выкупить фамильную недвижимость. Дед с отцом занялись бизнесом (семью то кормить надо), меня вовремя сплавили в кадетский корпус (за что я им благодарен по сей день), а мама свихнулась на почве принадлежности фамилии отца к родственникам аж самих Орловых. Тогда-то в нашем доме и начались всякие показательные приемы, и насильно прививались правила никому не нужного этикета. Сама маман — крестьянская дочь, а строит из себя императрицу на выгуле. Она даже добилась внесения нашего рода в реестр высших аристократических семей.

Я же родился и вырос обычным воякой, которого из меня сделало военное училище. И мне претила вся эта надуманная мишура. Хотя по юности и цеплял девочек тем, что я потомственный аристократ, но потом мне это надоело. Я, вообще, почему-то пер всегда против маминых закидонов. Танцы и столовый этикет она в меня еще вдолбила, но одежду и знакомства я выбирал сам. Всегда. Благо дед на карманные расходы для меня никогда не скупился.

А уж когда за меня не удалось сосватать несколько перспективных девиц «нашего» круга, так родительница на меня вообще без содрогания смотреть не могла. Я и сам стараюсь встречаться с ней не чаще раза в год, чтобы не портить никому настроения.

Помотав головой, отправился в спортзал к парням, которые уже там пятнадцать минут занимаются. Надо бы себя в форме поддерживать, а то и так Свете не нравлюсь. Может быть, если чуток подкачаюсь — она будет полояльнее ко мне относиться.

— То есть бритвенные принадлежности ему принес Димка? — неверяще переспросила я подругу.

— Ага, — Сенька чем-то вкусно чавкала в трубку.

— Вот блин. — Вырвалось у меня. Ни за что мужика синькой покрасила.

— А ты что, Леху уже за это задраконить успела? — Ксюшка даже жевать перестала.

— Успела. — Подтвердила я ее опасения.

— Ну, ты, блин, даешь.

— Так, подруга. Ты мне лучше скажи, что знаешь о родителях Дубенкова. — Пресекла я не успевшие начаться нравоучения.

— Веришь, нет, ничего не знаю. Митька тоже молчит и загадочно улыбается. Говорит, что сюрприз будет.

— Что-то я не очень люблю сюрпризы. Все сюрпризы моей жизни — это ад адский какой-то.