Сергей Кузичкин - Андрей+Наташа

— «Наш паровоз, вперед лети, в коммуне остановка!»

Было видно, что секретарь несколько смутился в ответ на эту реплику, но ничего не сказал, лишь слегка покашлял, еще раз поздравил с удачей, пожелал успехов в творчестве и поспешно попрощался.

А «Паровоз» стал готовиться к поездке на зональный российский конкурс ВИА. Андрей был уверен в успехе, он включил в репертуар группы уже забытую песню Валерия Ободзинского «Льет ли теплый дождь…», которая на ура прошла на последнем концерте в ДК. Работа кипела, ребята горели, начальство и власти денег не жалели и пообещали в случае успеха в конкурсе каждому из участников ансамбля, включая слепого Геру, предоставить по трехкомнатной благоустроенной квартире в лучшем районе города, а также обновить музыкальные инструменты на все сто процентов. Группа, а особенно Андрей, жила предвкушением успеха, и чувствовалось, что успех этот неизбежен и «Паровоз» не пройдет мимо станции с названием «Победа».

Но судьба, как и слава, вещь непредсказуемая и капризная.

Квартиру, которую пообещали Андрею, была бы кстати. Он собирался жениться. Еще до службы в армии он был знаком с Катей — лет на пять помладше его девчушкой, дочерью начальника охраны ремонтного завода. Когда Андрей уходил в армию, Катя училась в восьмом классе. Вернувшись, он застал ее, белокурую и неотразимую, сочную и живую девушку, студенткой второго курса городского медучилища. Катя постоянно посещала танцы и концерты, на которых играл «Паровоз». Бывало, ее приглашали на танец, но чаще она стояла с подругой возле одной и той же колонны в танцевальном зале и слушала, как поет Андрей. Он это заметил, чутье подсказало ему, что Катюша отнюдь не равнодушна к нему, и в один из вечеров он объявил по микрофону, что новая песня посвящается Кате. В зале захлопали, а Катя смутилась и ушла, не дождавшись конца вечера.

Примерно неделю Катя не показывалась, а затем Андрей подкараулил ее возле медучилища и пригласил на репетицию. Катя пришла, потом еще раз и еще. Они начали дружить. И додружились. Примерно месяца через три после посещения первой репетиции «Паровоза» Катя объявила Андрею, что она того — залетела — и у нее намечается ребенок. Объяснение молодых произошло сразу после очередного танцевального вечера, и Андрей долго успокаивал Катю, утверждая, что это надо было предвидеть, ничего страшного нет, в ближайший выходной он отправит мать с визитом к Катиным родителям, и та засватает Катю за Андрея, а потом они подадут заявление в загс.

Однако Катя не успокаивалась, она не знала, как объяснить все родителям и в училище. Ведь при поступлении в медицинское учебное заведение с нее взяли клятву: не выходить замуж до окончания учебы. Она боялась отца, который нещадно наказывал ее с младшей сестрой в детстве за любую провинность, да и теперь спрашивал строго за малейший проступок. Дело усугублялось еще и тем, что директор училища и Катин отец были приятелями, и от кого-кого, а от дочки приятеля директор училища сюрпризов не ожидал…

В общем, решили так: Катя сообщает новость родителям, они с Андреем пережидают «грозовую бурю», а затем мать Андрея идет сватать Катю.

В тот вечер Андрей проводил подругу до самой калитки, долго пояснял ей, в какой форме и в какое наиболее удобное время выпалить родичам сообщение о том, что у них намечается внук. Они расстались во втором часу ночи, и взволнованный Андрей долго не мог заснуть: ворочался с боку на бок, раздумывая о том, как и где лучше гулять свадьбу. Как оказалось, это была не последняя его беспокойная ночь и, можно сказать, последняя в родительском доме.

Часов в одиннадцать на другое утро, едва только началась репетиция, в фойе ДК зазвонил телефон, и взявшая трубку техничка подозвала к аппарату Андрея. Звонил директор медучилища. Он сообщил, что Катя находится в тяжелом состоянии в городской больнице и просит, чтобы к ней позвали Андрея.

— Что с ней? — крикнул в трубку Андрей. — Отец ее избил?!

На другом конце провода раздался лишь глубокий тяжелый вздох. Через полчаса Андрей был уже в хирургическом отделении горбольницы.

В палате помимо медицинской сестры находились еще две женщины с заплаканными глазами. «Наверное, мать и сестра», — успел он подумать. Катя лежала на кровати с закрытыми глазами. Лицо и лоб ее были в синяках, губы припухли, голова забинтована. Андрей несмело приблизился к ней, женщины, сидевшие на краю кровати, приподнялись.

Катя открыла тяжелые веки и жестом показала на кровать. Он присел, она взяла его руку в свою, холодную и слабую. В глазах ее сверкнул на секунду огонек. «Живи», — прошептала она и закрыла глаза. Рука ее ослабла и, соскользнув с его ладони, упала вдоль кровати.