Милена Райс - Замок в Гранаде

— Нет, прямо не обещал. Он только сказал, что подарит мне пару картин, которые собирается написать в одной горной деревушке… если я приеду его навестить.

— Он точно знал, что ты никогда не приедешь.

— Может быть…

Она помолчала, а потом добавила задумчиво:

— А я бы поехала!

— Моника! Я просто пошутил!

— Ну и шути на здоровье! А я найду тот клочок бумаги, на котором записала название деревни. И поеду.

Моника рассматривала окрестности, прижавшись к пыльному оконному стеклу. Горы тут упирались прямо в небо, а на равнинах под тяжестью плодов сгибались апельсиновые и оливковые деревья, их рощи занимали все место между несколькими полуразрушенными замками. Теплынь, бирюзовое небо, изобилие красок — вся роскошная южная красота этого края завораживала ее.

— Сеньорита! Сеньорита!

Монике показалось, что обращаются к ней. Она удивленно огляделась по сторонам и встретилась с пристальным взглядом сидящей рядом женщины.

— Ваша деревня… мы приехали. Это ваша остановка!

Моника стояла на дороге, провожая взглядом удаляющийся автобус. Она осмотрелась, и тут ей стало не по себе. Зачем она сюда приехала? Кто и что ее здесь ждет? «Вам будет нетрудно меня найти», — сказал Паскаль на прощанье.

А как? Наверное, стоит пойти на площадь, все-таки центр этого захудалого поселка, может, там кто-нибудь ей подскажет? Художники, да еще иностранцы — люди в таких местах заметные, всем известные, не то что в городе. Крестьянским трудом не заняты, а ходят себе, не от мира сего, с мольбертом… На площади группами стояли мужчины, негромко гомонили. Моника медленно обошла их, заглядывая в лица в поисках Паскаля. Мужчины замолкали при ее приближении и продолжали молчать, когда она отходила, провожая тягучими любопытными взглядами. Моника ускорила шаг. Неприятно, когда на тебя так глазеют. Может, у нее не в порядке одежда?

Моника со страхом огляделась по сторонам. И тут до нее дошло.

На площади не было ни одной женщины! Окончательно сбитая с толку, Моника поспешила на узкую, мощенную булыжником улочку с белыми домиками, узенькие окна которых очень напоминали щелки. Тут она увидела нескольких женщин, прогуливающихся с детьми. Они подозрительно смотрели на Монику.

Моника подходила по очереди к каждой женщине.

— Паскаль? — спрашивала она. — Паскаль? Я ищу его.

Женщины ее не понимали, каждая из них отступала на шаг и что-то невнятно бормотала.

Должен же быть в этой деревне хоть один человек, знакомый с Паскалем! Навстречу Монике шел крестьянин с ослом, навьюченным тяжелыми корзинами с ароматным хлебом. Она подошла и к нему.

— Паскаль? Художник? Картины!

Сообразив, что ее испанский не слишком впечатляет испанца, она перешла на язык жестов. Человек внимательно посмотрел на Монику, а затем обрушил на нее поток испанских слов, разобрать которые она, конечно же, не смогла. Закончив речь, он с чувством выполненного долга продолжил путь вместе с ослом.

Моника медленно побрела обратно на площадь. Неужели здесь никто не говорит по-английски? Сейчас ей хотелось только одного: вернуться в Малагу.

Мужчины по-прежнему стояли на площади. Они снова уставились на Монику, нагло и вызывающе. Ей стало по-настоящему страшно.

Она подошла к мужчине, смотревшему на нее не столь раздевающим взглядом.

— Паскаль? Художник?

Он медленно качнул головой, не понимая, чего она от него хочет.

Моника двинулась к соседней группе мужчин и попыталась выяснить, не знают ли они, где найти художника из Франции.

Вместо ответа мужчины окружили Монику плотным кольцом. Она медленно попятилась, выставив перед собой руки.

— Пожалуйста, не трогайте меня!

И тут один из мужчин подошел к ней вплотную, и она почувствовала чужую требовательную руку на своей груди. Моника отскочила назад. Но к ней потянулись другие руки, их пальцы запутывались в ее волосах, рвали бусы, хватали за юбку.

Моника запаниковала. Вот тебе и народ, любительница прямых контактов. Захотелось тебе настоящего, нефальшивого, подлинного — получай… Но вдруг до нее донесся чей-то крик. Слов она не понимала, но уловила властность, звучавшую в голосе. Мужчины недовольно забормотали, но расступились и пропустили спасителя. Он схватил Монику за руку и потащил за собой.

— Спасибо, — прошептала она, трясясь всем телом. — Сеньор! Я…

— Боже, да помолчите вы! — оборвал незнакомец по-английски ее попытку поблагодарить его по-испански.

Звук родного языка показался ей почти чудом.