Таша Лисовская - Не снимая обручального кольца

В четыре утра, в среду, мы со Стасом ехали в аэропорт. Погода стояла пасмурная, моросил дождь.

– Выспалась? – как всегда улыбаясь, спросил Стас.

– Нет, – покачала головой я.

– В Москве кофе попьем, дотерпишь?

– Конечно, – я улыбнулась.

Парковка, паспортный контроль, регистрация, самолет ревет двигателями, взлетели. Где-то вдали краснело небо, освещаемое утренним солнцем. Стас, кажется, заснул в соседнем кресле. Я тоже прикрыла глаза. Странно, какая бы я ни была уставшая, в самолете спать не могла.

– Не спится? – неожиданно спросил Стас.

– Нет.

– Боишься летать?

– Нет, ты же знаешь, что «нет».

– Знаешь, что у самолетов есть точка невозврата? Это когда пилот уже не может устранить неисправность и самолет неминуемо разобьется. – Стас улыбнулся.

– Уважаемые пассажиры, наш самолет вошел в зону турбулентности, просьба занять свои места и пристегнуть ремни. – Раздалось в динамиках. Самолет тряхнуло. Потом резко наклонило вправо.

– А ты посмотри, есть ли свободные места? – пристегивая ремень, попросила я Стаса.

– Зачем?

– Существует примета, что если есть свободные места, самолет точно упадет, потому, что у кого-то сработала чуйка и он на этот рейс не сел. – Стас поежился и скосил глаза в проход.

– Не переживай, – я взяла его за руку, – семи смертям не бывать, а одной не миновать. – Самолет снова тряхнуло. Стюардесса пробежала в хвост самолета, потом обратно. Самолет опять завалился на бок, потом, будто провалился в яму. Стас сжал мою руку.

– Боишься? – спросили мы друг у друга одновременно. Мне вдруг стало смешно. Разве наш самолет может упасть? Мы же такие молодые. А правда, вдруг самолет сейчас упадет? Ведь тогда, мы со Стасом, будем друг для друга последними близкими людьми. Наверное, во время падения, мы будем крепко держаться за руки, как сейчас. «Они летели час и умерли в один день», фу, ересь какая-то! Стас еще со своими точками невозврата! Интересно, а свободные места есть?

– Так что насчет свободных мест? – улыбаясь, спросила я. Стас не успел ответить, потому, что в динамиках раздался шорох и голос командира корабля:

– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершит посадку в аэропорту Шереметьево города-героя Москва через двадцать минут. Просьба пристегнуть ремни.

– Ну, вот видишь, скоро мы сядем, выпьем кофе, – улыбаясь, сказала я. Стас посмотрел на меня, хитро прищурился и спросил:

– Признайся, ты же испугалась?

– Испугалась, – улыбнулась я.

Через обещанные пилотом двадцать минут мы приземлились в аэропорту Шереметьево. Я очень люблю этот огромный и уютный аэропорт. В нем мне нравится все. Мы со Стасом прошли через зону высадки, и с людским потоком полились в сторону платформ Аэроэкспресса. Стас приобняв меня за талию, увлек в сторону небольшого кафе.

– Ты обещала выпить со мной кофе.

– С удовольствием выполню свое обещание.

Когда мы заказывали кофе, нас спросили наши имена, точнее, спросили, для кого варить кофе. Сидя за столиком, в ожидании, Стас неожиданно сказал:

– Мне всегда хочется сказать: приготовьте кофе для Короля. Представляешь, объявляют: кофе для Короля готов!

– Кофе для Анны и Станислава готов! – объявил бармен. Официантка принесла горячий и ароматный напиток.

Король Станислав и принцесса Анна неспешно пили крепкий и бодрящий кофе. Он согревал тело в осенний промозглый день, прогонял страх перелета, зажигал икорки в глазах. Глаза Стаса и в правду, искрились. Странно, его взгляд всегда смеялся, даже когда он был зол. И это было особенно неприятно. Вроде и ругают тебя, и смеются над твоей ничтожностью. От этого всегда хотелось плакать. Честно признаться, в кабинете Стаса я рыдала дважды. В кабинете Макара-никогда. Макар был гораздо ближе, но я не могла позволить себе рыдать перед ним. Даже когда умерла мама, я сидела с каменным лицом и рассказывала ему, как все произошло. Не проронив ни слезинки. Не могла я плакать перед Макаром, просто не могла. Я его уважала и любила, иногда жалела, просто по-бабски, когда видела усталые морщинки под его глазами. Я всегда была честна с ним и искренна. И самый мой большой страх перед ним, был страх быть отвергнутой. Однажды, такое случилось, Макар перестал со мной разговаривать, после очередного «косяка» моего Сашки. Он не разговаривал со мной два месяца. И тогда я поехала к Наташке, и, размазывая сопли по щекам, умоляла ее поговорить с ним, чтоб просто сказал, что мне сделать, чтоб он смог простить мою семью. Я была готова на любые унижения, лишь бы он снова позвонил. Тогда все утряслось, и я поклялась себе, что больше никогда такого не допущу. Пока получалось сдержать свое обещание.