Кенди Шеперд - Венчание без невесты

Возникла неловкая пауза. Никки переминалась с ноги на ногу, боясь встретиться с ним взглядом.

— Спасибо за помощь, — сказала она наконец. — Это было очень хорошо с твоей стороны.

— Что же здесь хорошего? Мне нечем гордиться. Я нарушил свои принципы. И я не уверен, что и ты приняла правильное решение. Я действительно надеюсь, что ты не сожалеешь о своем поступке.

Скорее всего, полное осознание того что она натворила, настигнет ее в тот момент, когда Макс уйдет и оставит ее одну в квартире. Но уж точно не ему следовало осуждать ее поступки! Никки почувствовала прилив гнева.

— Есть еще одна вещь, которую ты должен знать о своем друге Алане. После того как у него родились близнецы, он сделал вазэктомию: у него не будет больше детей. А он ничего не сказал мне! Представь себе, он вместе со мной придумывал имена для наших будущих малышей! Часами рассуждал на тему, какого цвета у них будут глаза. Как ты думаешь, он когда-нибудь рассказал бы мне, что стреляет холостыми патронами? Или, скорее, обвинил бы меня в бесплодии?

— Мне нечего сказать, — произнес Макс, поджав губы.

Ни слова критики в адрес друга, ничего. Да и как он мог обвинить друга в недостойном поведении, когда сам постоянно лгал и обманывал.

— Я никогда не пожалею о том, что ушла от этого недостойного мужчины. Но мне очень горько от того, что я подвела свою семью и друзей, что я практически ничего не выяснила о человеке, за которого согласилась выйти замуж. Я собиралась посвятить свою жизнь человеку, которого в действительности не знала! Но мне так хотелось семью и детей…

— Я хочу пожелать тебе успеха, что бы ты ни решила сделать, — сказал Макс.

Никки еще раз отметила, как хорошо он выглядит. Неудивительно, что люди восхищались им.

— Я не сожалею, что решила просить тебя о помощи, — сказала она. Возможно, Макс и был подлецом в своей личной жизни и другом мерзавца Алана. Но он помог ей. И это было самое главное.

Поддавшись эмоциям, Никки поцеловала его в щеку. И хотя она прикоснулась к нему губами лишь на секунду, ее как будто ударила молния. Он не поцеловал ее в ответ. Да и с чего бы вдруг? Она только что бросила его друга.

— Я не обещаю, что однажды смогу сделать для тебя то же самое, потому что тебе наверняка не потребуется такая услуга.

Макс сдержанно улыбнулся и повернулся к выходу. Она смотрела в окно, как он шел к своей машине. Широкоплечий, мускулистый мужчина. Что ж, в следующий раз она сможет увидеть его только во время трансляции какого-нибудь теннисного матча.

Шесть месяцев спустя

Макс приехал на небольшой индонезийский остров Нуса-Лембонган не ради отдыха. Раньше он уже бывал на островах неподалеку от Бали. Он останавливался со своими друзьями в роскошных виллах на курорте Семиньяк, где все было предусмотрено для комфортного отдыха. Любовался видами океана со скал Улувату, бродил по Убуду.

Но не в этот раз.

Последние полгода он прожил как в аду. Все шло наперекосяк — и в личной жизни, и в карьере. И на этот маленький остров недалеко от восточного побережья Бали он прибыл, чтобы подумать, как начать новую жизнь.

Вчера он заселился в «Биг Блу Бунгалос», небольшую семейную гостиницу в бухте Франжипани в юго-западной части острова. Из багажа у него с собой были только рюкзак и ноутбук. Обстановка отеля не была типичной для приверженцев аскетического отдыха, но и не была роскошной, как в привычных Максу пятизвездочных отелях. На территории были построены традиционные домики и небольшие виллы с тростниковой крышей, тут было комфортно без излишней роскоши, но с определенным сельским шармом.

На Лембонгане жизнь была гораздо спокойнее, чем на Бали. Меньше туристов, меньше скутеров и велосипедов, почти полное отсутствие машин на узких улочках. За день Макс успел объехать почти пол-острова на велосипеде, который взял напрокат в гостинице. Друг, который и посоветовал Максу ехать именно сюда, предупредил, что Макс может заскучать через несколько дней. Макс не поверил ему. Он хотел простого отдыха вдали от всех тех, кто что-то хотел от него. Прежде всего, он хотел скрыться от внимания прессы.

Больше всего в жизни он ненавидел, что газетчики вторгались в его личную жизнь. Если в прессе появлялись сообщения о его личной жизни, то факты были или значительно преувеличены, или просто лживы. Например, обед с коллегой мог быть представлен в газетной заметке как встреча с любовницей. Эти выдумки журналистов привели к тому, что отношения с его бывшей подругой дали трещину, и, даже более того, — одна провокационная заметка привела к ужасной катастрофе.