Елена Стриж - Цветные голоса [сборник]

Теперь мы синхронно кивали головой. Мне казалось, что если мы будем с ним во всем соглашаться, то не последует наказания и он нас отпустит. Я уже дала себе слово больше никогда не появляться в колхозном саду, и вообще не лазить по огородам. Сторож продолжал:

— Я всех предупреждал! И тебя, соплячка, — это он обращался к Светке, — тоже предупреждал, — помолчав несколько секунд, он повернулся ко мне и добавил, — а что до тебя, городская… В общем, тоже касается.

Его прут шлепал по его серым штанам, поднимая пылевые завихрения. Каждый шлепок отдавался у меня в животе. Светка выла.

— Снимайте, — приказал он и отошел на шаг назад.

Я замерла и искоса посмотрела на Светку, та продолжала трястись и шмыгать носом.

— Быстро! — крикнул он нам.

Светка не могла говорить, я набралась смелости и прошептала:

— Что? — с трудом я услышала свой голос.

— Снимайте трусы! — уточнил он, — и поворачивайтесь спиной.

Теперь и я завыла. Быстро просунула руки под подол платья и трясущимися руками, не переставая при этом выть, стянула свои трусики. Если надо, пусть сечет. Пусть! Лишь бы быстрей отсюда убежать. Думала я, косясь на подружку. Зажав трусы в руках, я повернулась к нему спиной. Светка, увидев, что я сделала, также стала стягивать с себя трусы. У нее это получалась с трудом. Было видно, что руки ее не слушаются. Пальцы оцепенели и не сгибались. Наконец ее ноги переступили через резинку. Пальцами она сжала клочок желтых, как цвет цыпленка, трусы.

Она так же, как и я, повернулась к деду Гаврилу спиной. Тяжело вздохнула. Набрала побольше воздуха в легкие и, поборов страх, подняла платье выше поясницы. Несмотря на то, что на улице было очень жарко, я ощутила, как прохладный воздух коснулся меня. Кожа мгновенно покрылась мурашками, я вздрогнула, тело стало мелко дрожать. Грудь заболела, внутри живота все сжалось. Закусив губы, я стала ждать неизбежного.

Он хлестнул несильно. Мгновенно попка сжалась. Потом еще и еще несколько раз он хлестнул меня по голому заду. Не было больно, было стыдно, что он смотрит на меня. Через мгновение, ощутила, как кожа, где ударил прут, загорелась. Плача, я захныкала от боли. Дед отдернул мои руки, что крепко держали платье, оно тут же опустилось. Показалось, что боль сразу прошла. Я стояла, так как не могла ничего поделать. Просто плакала. Боялась даже вытереть слезы. Мне было не столько больно, как стыдно.

Потом завопила Светка. Несколько раз прут просвистел буквально у самого уха. Светка уже не кричала, а только рычала. Он нас, наверное, всего-то раз пять хлестнул, но нам показалось, что эта экзекуция длилась целую вечность. Светка стояла с задранным платьем, она не решалась опустить его. Дед Гаврил, пошаркивая ногами, куда-то удалился.

Повернувшись и посмотрев по сторонам, я убедилась, что его нет. Не знала, что делать. Убегать или еще нет, ведь он нас не отпускал. Посмотрев на свои красные ягодицы, я натянула трусы обратно. Переглянувшись и улыбнувшись друг другу, мы поняли, что отделались еще легко. Кожа продолжала жечь, но уже не так сильно. Жар, что обжигал место наказания, теперь сменился холодом, а после зудом. Светка вытерла заплаканные глаза, поправила платье и посмотрела на меня. Ее глаза просили извинения за то, что случилось. Но я не обижалась на нее, все уже прошло. На душе стало легко. Почему-то мне опять захотелось нарвать сливы, и бежать и бежать, на сколько хватило бы сил.

Мы улыбнулись друг другу, вытерли носы. Потерли наши высеченные зады и уже хотели уйти, как услышали из-за деревьев крик деда Гаврила.

— А ну! Поть сюда! Да живей! — он кричал не так злобно, как еще минуту назад.

Мы переглянулись и нехотя поплелись на его голос. В сердце опять заныло, мурашки выступили на коже. Выйдя из-за деревьев, мы увидели маленький домик. Дед сидел на перевернутом ящике и махал нам рукой. В его жесте было что-то знакомое, даже доброе. Так махала мне мама, когда провожала в школу. Я сразу перестала бояться его, пошла легко, почти вприпрыжку. Светка еще охала, почесывала свою попку, но уже гордо шла за мной. Похоже, она начала гордиться наказанием. Мол, мы теперь породнились, испытали такое, что нас вовек не разлей вода. Впрочем, мы и так с ней были что ни на есть настоящие подружки.

Дед Гаврил сидел перед столиком. Он указал рукой на скамейку. Я осторожно присела, все же побаливало одно место. Светка плюхнулась, но тут же вскочила, потирая свой зад. Сразу стало весело.

— Не сердитесь, так положено, — спокойно сказал дед Гаврил и достал из домика банку с молоком и хлебом.