Wednesday13 - Просто Кэрол

Но лошади вокруг него не было, разве что Гортензия ошивалась где-то неподалеку. И чего ей тут надо?… Зато были слегка вьющиеся каштановые волосы, по краям у висков из которых были сплетены две абсолютно восхитительные косички, серьезное и немного небритое лицо, тоже крайне романтичное, широкие мужественные скулы и совершенно отпадные руки, которые, правда, было видно совсем чуть-чуть — на рыцаре была обтягивающая белая кофта с длинным рукавом. Обо всем, что она обтягивала, я уже вообще молчу.

Когда я уже стала приходить в себя и начала смутно подумывать о том, чтобы вытереть слюни, рыцарь поднял глаза от книги, видимо, почувствовав, что на него смотрят, и встретился со мной взглядом. Прямым, внимательным, чистым взглядом из-под до неприличия пушистых ресниц, который буквально заставил меня растечься по выложенному белой плиткой полу восторженной лужицей.

— …и вернул ей карандаш, который она на самом-то деле наверняка уронила специально, — как сквозь вату, донесся до меня голос Кортни.

— Кто вернул? — на автопилоте выдохнула я, все еще находясь под чарами рыцаря и явно мало соображая, что вообще происходит.

— Ну как, кто? — та рассердилась. — Эй! Эй! Ты слушаешь меня вообще? Да он вернул, учитель новый, ей, Гортензии!

— Угу…

Проследив направление моего взгляда, Кортни сообщила:

— Да вот же он, практикант этот, сидит чай пьет. Это на него ты смотрела?

ТАК. Главное — спокойно.

— Кортни, расскажи мне все! — выпалила я, цепко хватая сплетницу за локоть и поспешно отводя в сторонку. Она наверное, решила, что я припадочная — ну и пусть. Мне нужна вся информация, и как можно скорее!

Вечер, я сижу дома наверху в своей комнате, бинтуя крысу лапу и периодически поливая ее зеленкой. Он, только что вымытый, мокрый, страшный и жалкий, лежит и терпит. Дается уже, нормально.

Вот так разбиваются хрустальные мечты.

— Ты прикинь, — убито вещаю ему я. Крыс внимательно слушает. — Он, оказывается, никакой не рыцарь, а байкер. У него руки потому закрыты так основательно, что там одни татуировки от запястья до плеч. Финиш! Кортни сказала, он сегодня после знакомства с классом пошел играть с ними в баскетбол, сказав, что первый день, солнечно и учиться все равно никто не будет. Учитель! Физики! Рыцарь! А ты бы видел эти косички!… А он с Дином из параллельного уже месяц на скалодром ходит, и Дин говорит — ни одной юбки на улице не пропускает. Он матерится при классе! Это же ужас! И слушает всякую сатанинскую музыку вдобавок! А я в этого уголовника чуть не влюбилась, как его только в школу взяли!

Я всхлипнула. Мне было обидно и досадно, было чувство, что мне подарили киндер-сюрприз, внутри которого ничего не оказалось. Хотелось пойти и отпинать этого Клайда (да, у него еще и имя мелодичное такое, ужасно несправедливо) за то, что он такой красивый, а потом заставить съесть орфографический словарь. А что, пусть учится нормально разговаривать!

А голос у него, наверняка, тоже офигенный.

С того момента, как я его увидела, и до того, как Кортни открыла рот, я уже успела себе напланировать свадебное платье с белыми розами, рыцаря, несущего меня на руках и страстно открывающего бутылку французского шампанского прямо зубами, и дальше по списку. Все радужные мечты, правда, были весьма размытыми. Как выглядит вся эта ваша любовь на самом деле, я представляю довольно смутно в свои семнадцать лет и пять месяцев.

Но ведь это не значит, что мне ее не хочется!

Яростно вытерев нос, я завязала последний узелок на бинте, подставив крысу ладонь, перенесла его в пустующую сейчас сумку от ноутбука, где было решено устроить ему домик, и с головой забралась под одеяло прямо в одежде.

Ну их всех, этих кретинов. Всех этих рыцарей, на поверку оказывающихся рокерами, всех этих Гортензий, сверкающих стразиками на ухоженных ногтях, весь этот дурацкий неправильный мир!

— Кэрол, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

— Конечно, папа. Что-то случилось? — Меня бросает в холодный пот. Неужели мама нашла крыса?

Впервые за семнадцать лет отцовский «серьезный разговор» меня пугает. Впервые — потому, что раньше я никогда ничего не скрывала.

Правда, нет никаких соображений, как так вышло. Как я, дочка таких… таких идеально правильных родителей, приперла домой грызуна с помойки, в наш большой чистый новый дом с антикварной мебелью и картинами. Я думала, думала и решила просто не анализировать. Ну зачем? Так и двинуться недолго. Все же мне что-то подсказывало, что из всех моих поступков это единственный яркий и самый достойный, самый бессмертный поступок. И еще мне казалось — и это рождало внутри вскипающую досаду и еще что-то, что-то неясное — мне казалось, что этот поступок был как раз очень в моем стиле, просто раньше как-то не подворачивалась возможность совершать подобные прекрасные глупости. И я не жалела, что спасла крыса и принесла его.