Аманда Кордье - Счастье в проекте

— Антонио?

— Режин… Где ты?

— В аэропорту Барселоны. Только что приземлилась. А ты?

— Я на башне.

— Где-где?

— Тебе, кажется, нравятся башни?

— Ничего не понимаю!

— Дай таксисту свой мобильник, я скажу ему, как ехать.

С телефоном в одной руке и с чемоданом в другой Режин вышла на стоянку такси и вложила мобильник в руку бородатого водителя.

В машине она произнесла только:

— Жарко у вас.

— Летом — да. Прохладно весной и осенью, лучшее время для туристов.

Режин спотыкалась о ржавые обломки и тонула каблуками в песке.

— Иди сюда! — Антонио махал ей рукой, стоя перед высокой башней заброшенной цементной фабрики.

— Пока фабрику не закрыли, мы часто брали здесь цемент. Я уже давно думал о том, что это — идеальное место для архитектурного бюро.

— Какого бюро?

— Моего.

— В Барселоне?

— А где же еще? Барселона — город архитекторов. И не только. Пикассо, Дали, — кто только здесь не жил. Каталонцы — двинутый народ, сплошь гении.

— Я знавала одного каталонца. У меня создалось аналогичное впечатление по первому пункту.

— Режин, а что ты тут делаешь?

— Осматриваю башню. Хобби у меня такое.

— Помню. Ну, и как тебе?

— Очень любопытный экземпляр.

— Я подумал, мы могли бы открыть бюро вдвоем.

— Откуда такие мысли?

— Я ждал, что ты приедешь.

— Не болтай. Ничего ты не ждал.

— Не скажи. Интуиция меня не подводит. Я знал, что ты не сумеешь отказаться.

— От чего?

— От меня. — Он подхватил ее и притянул к себе, так что они соприкасались лбами. — Я все еще горю после нашей ночи… А ты?

— Ты, правда, хочешь вместе со мной открыть архитектурное бюро? Все-таки ты — настоящий сумасшедший.

— Каталонец.

Она расхохоталась:

— Значит, я буду с тобой в Барселоне проектировать свою жизнь в цементной башне? А что будет с моей карьерой?

— Ты получила мой конверт?

— Я потому и приехала.

— Из-за конверта?

— Я хотела сказать спасибо.

— Ты приехала поблагодарить меня?

— А ты что подумал?

Радость в его глазах погасла, но он старался держаться.

— Ты проделал огромную работу. И как это ты ни о чем не проговорился мне? — начала она заготовленный панегирик.

— А что было говорить? Только лишний раз скандалить.

— Как бы то ни было, спасибо за помощь. И от Венсана тоже.

— Ради этого не стоило лететь в Испанию. Ради меня — еще туда-сюда.

Носком ботинка он утюжил песок.

— Ты в самом деле думал, что мы сможем вместе работать? Какой же ты мечтатель, Антонио! Тебе никто не говорил этого? Ты вечно носишься с неосуществимыми идеями.

Его лицо стало мрачным, как грозовое небо.

— Это утопия, — сказала она с напором.

— Ну и ладно. — Он не взорвался, как обычно, а был тих и мирен, хотя плохо скрывал боль нового разочарования. — Пускай утопия. Мне надоело жить вполсилы и останавливаться перед границами, в которые меня загоняют. Я хочу добиться всего, чего могу. По крайней мере, сам себя я стопорить не буду. Да, у меня есть мечты, и я буду работать, чтобы они стали реальностью. Я никому не дам покоя, пока не увижу, что мои безумные проекты стали нормальной стройкой.

Он говорил с увлечением, все нарастающим. И вдруг осекся:

— Что? Ты так странно на меня смотришь…

— Я думаю.

— Может, зря ты так много думаешь, Режин? Послушай, что говорит сердце.

— Считаешь, так проще?

— Да.

Она посмотрела на башню:

— Я бы не стала штукатурить стены. Грубость фактуры мне нравится.

— В Испании не требуется особых ухищрений для защиты от сырости и перепадов температуры. Да и ограничений со стороны закона не так много.

— Этому я всегда завидовала, — вздохнула она.

Помолчали.

— У меня есть идея. Тоже безумная, — сказала она наконец, все еще зачарованно глядя на башню.

— Выкладывай.

— Никогда не занималась любовью в башне. Должно быть, что-то потрясающее. Как тебе?

Она положила руку ему на затылок и заглянула в глаза:

— Попробуем?

Он колебался.

— Осязать спиной нагретую грубую стену… Может, я и обдерусь немного, но что это по сравнению…

— С чем? — Она видела, как он заводится.

— С утопическим сексом в башне.

Он засмеялся:

— Ты меня заинтриговала. Надо попробовать.

Они сомнамбулически шли к стальной двери.

— Кстати, я поняла. Между сексом и любовью нет разницы, — сказала Режин. — Ты был прав. Я много об этом думала.

— Когда?

— В самолете. Вчера ночью. Все последние дни. В ту ночь, когда мы впервые занимались любовью.