Хеленкей Даймон - Нарушенная клятва [litres]

– Здесь вам нельзя оставаться. Опасно. Я знаю, что это за люди, и не могу дать гарантию, что они не вернутся сюда. Вам необходимо уехать с Калапана.

– Обычно я никому не позволяю мною командовать, но сейчас особый случай, – заметила Джулия, возвращая ему пистолет.

– Я сразу понял, что вы умница. – Кэм сунул пистолет в задний карман джинсов. – Нам нужно на паром.

– У меня тут машина, мы мигом домчим на пристань.

Так, Джулию ожидает еще одно огорчение. Кэм даже недовольно поморщился.

– Это был синий пикап?

– Был?

– Парень, который сбежал отсюда, на нем уехал. – Что ж, список преступлений этого негодяя пополнился. Помимо всего прочего, судить его будут и за угон транспортного средства.

Джулия так и застыла с открытым ртом.

– Вы шутите?

При том что все последние события она воспринимала на удивление спокойно, весть о краже автомобиля произвела на нее сильнейший эффект. Наверное, реакция будет постепенно настигать ее.

– Послушайте, Джулия… это далеко не самое худшее, что могло случиться с вами сегодня.

– Но до парома две мили ходу, и отправляется он всего четыре раза в сутки. Если мы опоздаем, то не сможем выбраться с острова.

Час от часу не легче. Что ж, мнимого шефа полиции им сейчас не догнать. Придется отложить это на потом и заняться более насущными проблемами. Единственный выход – вызвать кавалерию.

Кэм нажал тревожную кнопку на часах, посылающую сигнал другим членам команды.

– Мы встретимся с коллегами и решим, как вас отсюда вывезти.

– Это будет при моей жизни? – Тон Джулии был полон сарказма, что, впрочем, ничуть не обескуражило Кэма.

– Я же дал вам слово, и я его сдержу.

– Я очень надеюсь. – Джулия пристально посмотрела на него, будто ожидала дальнейших заверений. Но ничего более веского, чем его собственное слово, Кэм не мог ей предложить, поэтому он просто кивнул.

– Хорошо.

Джулия вела его через лес. Под раскидистыми кронами высоких деревьев, скрывающих вечернее солнце, было сумрачно и зябко. Кое-где сквозь ветки и листья пробивался свет, но большей частью Джулия полагалась на память и собственное чувство направления. В детстве она часто уходила в лес – поиграть и спрятаться от отца, когда он напивался и устраивал скандалы. Сюда не долетали его крики. В лесу пахло мокрой землей, хвоей, здесь ее окружал покой.

Но сейчас лес не помогал ей успокоиться. Желудок бурлил, туго натянутые нервы звенели, заставляя ее подскакивать от каждого звука – будь то птичий свист или шелест листвы на ветру.

Они двигались быстро, почти бежали. Если Джулия спотыкалась о камень или запиналась о корни деревьев, Кэм, держась рядом, всякий раз успевал протянуть руку и поддержать ее, чтобы она не упала. Джулия даже не благодарила его – все ее мысли были направлены на то, чтобы поскорее сесть на паром и уехать в Сиэтл. Все остальное – позже. Потом она продаст отцовский дом с участком, подаст заявление на розыск машины и придумает, как убрать из дома трупы. При этой мысли Джулия содрогнулась. Простое решение – сообщить о случившемся местным властям – тут не подходит. Возникнут вопросы, на которые у нее нет ответа, что грозит ей еще большими неприятностями. Иное дело – полиция Сиэтла. Пусть ее сотрудники приходят к ней, в ее маленькую квартиру в районе Белтаун, и она с ними поговорит. А на Калапан больше ни ногой. При всех своих красотах этот остров всегда был для нее смертельной ловушкой, раньше в переносном смысле, а теперь в самом прямом: покидая старый отцовский дом с рюкзаком за плечами, она вынуждена была шагать через трупы.

Но довольно думать о случившемся. Ей нужно развеяться, отвлечься от воспоминаний об этом ужасе и насилии. Рядом как раз есть высокий красавчик-брюнет, он-то ей и поможет.

– Скажите что-нибудь, а? – попросила Джулия.

Кэм искоса взглянул на нее и пробормотал:

– Эта ваша багряная блузка…

Джулия никак не ожидала такого странного, даже, пожалуй, с намеком на оскорбление, комментария.

– Вам не нравится моя манера одеваться?

– Я думал, вы выберете что-то более скромное, незаметное.

Наверное, он прав, но только для нее это невозможно.

– У меня все блузки яркие. Других нет.

– Почему?

– Потому что мне надоело прятаться, стараться быть незаметной. – Все детство и юность она была тише воды, ниже травы, чтобы не привлекать к себе внимание своего вечно пьяного отца. Но теперь она взрослая, и детские страхи, наконец, над ней не властны. Или почти не властны. Жаль только, что ей так и не хватило мужества заявить свой протест, когда он был еще жив. Как-то раз отец выпал из лодки, ударился головой о камень и умер, о чем Джулия вспоминала со смесью вины, сожаления и гнева.