Лукреция Мур - Фея идет напролом [СИ]

— Получается, — заканчивать было страшно.

— То и получается, — хохотнул Лафариз, — не глупая догадаешься.

— Кому же тут тогда верить? — вопрос встал неожиданно остро.

— Кто тебя принял? — облетев комнату, призрак вернулся на место.

— Профессор Регина Люмер, — вспомнила я заинтересованный блеск ее глаз.

— Этой можно, — милостиво разрешили мне, — девчонка что надо.

— А Ректор? — вспомнила недобрый прищур его глаз.

— От него первого беги, — и привидение начало таять, — и помни, мертвые не могут лгать.

— А живые только это и делают, — вспомнила я наставление от первого учителя.

— Верно, студентка, — в дверях появился низкий старик.

— Простите, — мгновенно подскочила я с дивана.

— Белье и вещи, предоставляемые Академией, — в меня полетел небольшой сверток.

— Благодарю за заботу, — кривовато попыталась вежливо улыбнуться.

— Порвешь или потеряешь, платить будешь, — и не уделив мне боле ни минуты, ушел.

— Прекрасное начало учебы, — пробубнила себе под нос.

— Занимай комнату на втором этаже в дальнем конце слева, — подсказали мне из пустоты.

— А почему ее? — призраки не лгут, а вот подлянки на раз устраивают.

— Потом узнаешь, когда учеба начнется, — и голос растворился вслед за обладателем.

Мне же ничего не оставалось, как пойти и посмотреть, что за хоромы мне предложили выбрать. От всех остальных они ничем к моему огорчению не отличались. Подумав, решила последовать совету с того света и остаться именно в этой комнате. Раздевшись, рухнула на поменянные простыни и уснула без задних ног. Обо всем решила подумать после того, как поем и приведу себя в порядок.

Всю неделю до официального открытия Академии Света я провела как на иголках. В любой момент, ожидая явления отца с личной гвардией и требованием вернуть блудную дочь под его светлые очи. Только ни отца, ни его гвардии возле золотых ворот так и не появилось. Я все также находилась в гордом одиночестве. Ни однокурсников, ни старшекурсников за это время не прибавилось. Только одиноко воющее привидение первого гаранта мирного договора.

Нервное напряжение дошло до той критической точки, когда я начинала есть все подряд, без оглядки на количество и качество съеденного. Вот и сейчас я торчала на кухне и методично мешала в кастрюльке саморучно приготовленный суп, или вещь отдаленно его напоминающую.

Неожиданно над ухом раздался смешок, и с перепугу я решила защищаться тем, что, собственно, в руках и было. Так что по неизвестной личности прилетело половником с капающей с него алой жидкостью. Смех резко оборвался, и я увидела знакомые синие глаза. На лбу этого чуда красовалась не маленькая такая шишка от половника.

— Профессор, но зачем же сразу драться, — Макрайр печально потирал пострадавший лоб.

— Зачем пугать-то? — пробубнила и призвала магию регенерации.

— Откуда я знать мог, — пожал он плечами, — что вы в атаку ринетесь.

— Забыл, где мы вместе учились? — вопросительно так изогнула бровку.

— Забудешь там, — поежилось сокровище национальной библиотеки.

— Каким чудом тебя в теоретики занесло? — задала я самый логичный вопрос.

— Это для наемников мой дар едва ли не ценнее вашего, — пожал плечами парень, — а вот у простого населения только в библиотеке сторожем или хранителем работать.

— Консервация используется не только для таких глупостей, — возмутилась я.

— Это мы с вами научную статью про влияния данного магического воздействия писали, — смутился мой бывший студент, — а многие про такое даже не слышали.

— Да, все наши труды расходились по ограниченным источникам, — припомнила я эту статью двадцатилетней давности.

— Вот и засунули меня в теоретики, — жалостливо вздохнул рыжеволосый, — это вы сюда целенаправленно поступали, а все остальные такие же неудачники, как и я.

— Сколько всего нас? — вспомнила, что до этого не видела других студентов.

— Двенадцать, — как-то очень обреченно протянул Макрайр, — у других в подгруппе больше, чем нас на все пять курсов.

— Ты шутишь? — быть такого не могло, это же даже на факультет не похоже.

— Почему сразу шучу, — сверкнули на меня лукавые глаза, — на пятом — двое, четвертом — трое, третий самый людный — четверо, на моем тоже двое, а из первогодок — только ты.

— Кто меня одну учить-то будет? — схватилась я за голову.

— Пока платишь, будут, — утешил меня старый знакомый, — просто к разным группам и курсам на занятия ходить станешь, также как и мы. Журнала посещения понятное дело нет, когда студентов по пальцам одной руки даже грифону пересчитать можно.