Морин Чайлд: Невеста для плохого парня

Разумеется, это была не единственная причина, по которой он, как говорил его отец, «предал то, ради чего родился на свет». В том, чтобы быть знаменитым вором, были свои плюсы, но и без минусов также не обходилось. Например, существовала необходимость всю жизнь опасаться полиции.

Джанни хотелось чего-то другого.

А если отец с братом продолжат его подставлять, то светлое будущее может оказаться под угрозой. Несмотря на сделку, которую он заключил с агентами Интерпола, в случае появления доказательств того, что семья Коретти снова промышляет кражей драгоценностей, сделка с ним будет моментально расторгнута, а его новые подельники проследят за тем, чтобы он сам присоединился к остальным членам своей семьи.

— Ты слишком много беспокоишься, Джанни, — сказал Пауло. — Мы ведь Коретти.

— Я знаю, кто мы, Пауло.

— Правда? — Склонив голову набок, Пауло несколько секунд изучал лицо Джанни, а затем продолжил: — А я думаю, ты забыл. Но когда вспомнишь, то тут же оставишь позади эту свою новую жизнь.

Джанни допил содержимое своего бокала и взглянул на брата.

— Я прекрасно знаю, кто я. Кто все мы. Я дал свое слово в обмен на неприкосновенность, Пауло.

Его брат ухмыльнулся:

— Полиции.

Будто бы это был пустяк.

— Это — мое слово, — нахмурился Джанни. — К тому же сделка, которую я заключил с Интерполом, распространяется только на прошлые преступления. Если тебя или отца сейчас поймают…

— Я же говорю: ты слишком волнуешься. — Пауло покачал головой. — Нас не поймают. Нас никогда не поймают! И потом, ты же знаешь папу, для него прекратить воровать — все равно что перестать дышать.

— Знаю. — Джанни пожалел, что не может заказать еще виски. После того как он посадит брата на самолет до Парижа, ему еще предстоит возвращаться домой в Мейфэр. А попасть в лапы полицейского за вождение в нетрезвом виде… Только этого ему не хватало для полного счастья!

Должно быть, размышления Джанни отразились на его лице, так как Пауло снова рассмеялся:

— Папа — тот, кто он есть, Джанни. И потом, леди Ван-Корт сама напрашивалась на то, чтобы кто-нибудь украл ее драгоценности.

И уж конечно, их отец просто не мог остаться в стороне, когда добыча сама лезла к нему в руки. Джанни вздохнул и сказал:

— Когда увидишься с папой, скажи ему, чтобы он ненадолго залег на дно, по крайней мере, до тех пор, пока журналисты не утратят интереса к этому делу. Если придется, запри его у себя в шкафу.

Пауло глотком допил виски, поставил бокал и встал.

— Мы оба знаем, что для того, чтобы удержать нашего отца, когда он этого не хочет, одного замка слишком мало.

— Ты прав, — пробормотал Джанни, встал и проследовал за своим братом на аллею, где их уже ждал автомобиль. До аэропорта было рукой подать, и через двадцать минут братья уже прощались друг с другом у взлетной полосы.

— Будь осторожен в своей новой деятельности, братишка.

— Ты тоже, — сказал Джанни, крепко обнимая брата. — И папа пусть тоже будет осторожен.

— Я присмотрю за ним, — обнадежил его Пауло и, взяв сумку, направился к трапу их самолета.

Джанни не стал ждать, когда самолет взлетит. Он сел в машину и направился домой. К новой жизни.

— Что ж, — прошептала Мари О’Хара, — кража драгоценностей и впрямь прибыльное дело.

Всю свою жизнь она следовала правилам, подчинялась закону, а сегодня все это было позабыто ради того, чтобы справедливость наконец восторжествовала. Именно по этой причине Мари сейчас находилась в логове одного из самых известных во всем мире воров дорогих ювелирных украшений. В животе у нее что-то выделывало кульбиты, даже дышать было непросто, но она была настроена решительно и собиралась произвести здесь быстрый и тщательный осмотр.

Несколько недель она буквально по пятам следовала за Джанни Коретти, изучая его привычки, и сейчас была уверена в том, что в ее распоряжении есть несколько часов. Рисковать все же не хотелось.

Свет Мари не включала — на всякий случай, хотя шансы, что ее заметят соседи, были ничтожно малы, да и благодаря лунным бликам здесь вполне можно было обойтись без освещения. Роскошный пентхаус Коретти расположился на десятом этаже.

— Мило, но больше напоминает музей, а не дом, — пробормотала Мари, шагая по белому мраморному полу. К слову, здесь все было белым: как будто идешь сквозь мягкий зефир, только старательно минуя острые углы и неожиданные повороты. Покачав головой, Мари вышла из гостиной и, вздрагивая от каждого шороха, зашагала по длинному холлу.