− Я? Кажется, поднять её решила именно ты.
− Значит, тебя всё устраивает?
− Дай подумать.
Он делает вид, что крепко размышляет, а я уже знаю, что ничего хорошего не услышу. И точно − стоит только Орловскому «что-то решить», как он переводит на меня взгляд и произносит:
− Меня всё полностью устраивает, если только ты прекратишь меня травить перцем халапеньо.
Это настолько ожидаемо и одновременно неожиданно, что мне хочется истерически рассмеяться. Сама не пойму, почему вдруг начала ждать от Андрея какого-то иного ответа. Особенно сейчас − когда он лежит на больничной койке, где очутился исключительно благодаря моим стараниям.
− Окей. Тогда договорились.
Я вскидываю руки вверх, будто хочу сдаться, и Орловский смотрит на меня с непониманием в тёмных глазах.
− Больше никакого перца − это раз. И два − нас обоих всё полностью устраивает.
Почти добежав до двери в палату, я слышу окрик Андрея:
− Пухляш…
Впрочем, когда оказываюсь в коридоре, мне удаётся убедить себя в том, что услышанное мне привиделось.
Он был прав. Прав на все сто. Я действительно начала изводиться сразу, едва оказалась в мнимой безопасности своей съёмной квартиры. Даже набрала номер матери, с которой мы общались не очень часто и довольно холодно, с чем я тоже свыклась давным-давно. В общем, делала что угодно, лишь бы не думать о том, что сказали мне тётя Таня и сам Орловский.
И мысли об этом всё равно неизменно возвращались вновь. Ладно мать Андрея, которая считала, что её сын меня по-братски любит. С этим я даже могла бы согласиться, сделав поправку на то, что эта любовь в некотором роде извращённая. Но Орловский…
То, что он сказал, заставило меня осмысливать произнесённые слова раз за разом. Да, я сама вывела его на разговор своим вопросом, но разве я не имела на это права? Невозможно было и дальше сосуществовать спокойно в отношениях, которые установились между мной и Андреем. О чём я ему и намекнула. И получила в ответ разбор полётов. Который, разумеется, мне совсем не понравился. Узнать о себе то, что совершенно спокойно озвучил Орловский, было как-то странно. Я действительно переживала относительно него так, что это начинало меня нервировать. А от осознания, что Андрей прекрасно понимает, в каком состоянии я буду пребывать после того, как попыталась его отправить на тот свет, и вовсе хочется стреляться.
Следующие пару дней, когда Орловский остаётся дома на больничном и не выходит на работу, дарят мне одновременно шанс отдохнуть от него и желание, чтобы всё вернулось на круги своя. Ведь мне гораздо привычнее существовать в том, что окружало меня с момента, когда я впервые увидела Андрея. И сейчас, когда я лишена его обычного отношения ко мне, становится как-то не по себе.
Но вот он заходит в двери кухни, где я корплю над очередным шедевром кулинарного искусства, и в груди моей ослабляется узел, который появился там с празднования его дня рождения.
Он облачён в униформу шеф-повара, которая удивительно ему идёт, как будто он был создан для того, чтобы повелевать на кухне, и я невольно любуюсь им пару секунд прежде чем вернуть всё своё внимание гратену и медальонам.
− Пухляш, а ты прямо делаешь успехи, − беззлобно поддевает он меня, проходя мимо. − Сегодня после рабочего дня зайди ко мне. Есть серьёзный разговор.
У меня хватает сил только на то, чтобы кивнуть. И начать предполагать, что же такого Орловский решил мне сказать, что это требует отдельного вызова в его кабинет. Собирается уволить? Вполне возможно. Я бы даже не удивилась подобному развитию событий. Или повысит до су-шефа? А вот это уже менее вероятно. Да и не хочу я подобной ответственности.
− Угу, − бурчу я что-то нечленораздельное, когда Орловский уже переключил всё внимание на беседу с Верой. Дожить бы теперь до конца рабочего дня.
Видимо, я провинилась как-то особенно сильно, раз в кабинете Андрея меня ждут не только он, но ещё и тётя Таня. Она устроилась на небольшом диванчике, что-то рассматривая в сотовом. На моё появление реагирует лишь лёгкой улыбкой, что одновременно успокаивает меня и заставляет нервничать ещё сильнее. Сам шеф в кресле возле его рабочего стола. Сидит, как ни в чём не бывало, положив руки перед собой, и смотрит на меня чуть прищурившись.
А я не знаю, куда себя девать, когда оказываюсь наедине с ним и его мамой. Если они решили наказать меня за то, что я сотворила, то у них уже это получилось.
− Что-то не так? − осторожно уточняю я, когда пауза слишком затягивается.
Читать дальше