Дженнифер Хейворд: Долг, оплаченный страстью

– Ты не уйдешь от меня еще раз, – проговорил Лоренцо голосом холодным, как вечная мерзлота. – Забыла условия договора?

– Ты этого не сделаешь. – Глаза Анжелины горели на бледном лице. – За это время я поняла, что ты не изменился, в душе ты такой же, каким я тебя встретила. Ты не обидишь мою семью. И ты не обидишь меня.

Кровь шумела в ушах Лоренцо, глаза налились кровью.

– Не заставляй меня это делать, дорогая. Думаешь, можно забеременеть от меня и вернуться к своему Байрону? Я устрою тебе такой развод, что ты останешься ни с чем. А потом обанкрочу твою семью.

Анжелина не верила в то, что слышит, а Лоренцо не верил в то, что говорит. Однако Анжелина даже не моргнула глазом:

– С Байроном было все кончено, как только я поняла, что по-прежнему люблю тебя.

Лоренцо взъерошил волосы:

– Завтра мне надо лететь в Майами. Поговорим, когда я вернусь.

– Когда ты вернешься, меня здесь не будет.

В глазах Анжелины было столько обиды, что Лоренцо сам едва не заплакал. С этими словами она развернулась и пошла в спальню.

– Черт возьми, Анжелина! – выругался Лоренцо. – Вернись, мы не договорили.

Но она не остановилась.

Лоренцо одним глотком допил виски. Он не может пойти на поводу у жены. Только не сейчас, когда долгожданная сделка с семьей Баваро может наконец выгореть.

Эразмо Баваро был хитрым, как Марк, и общительным, как Диего. Опасное сочетание, напомнившее Лоренцо его собственного отца.

Старик Эразмо чувствовал себя в своей тарелке, чего нельзя было сказать о Лоренцо. Окруженный юристами, за длинным столом из оливкового дерева, одетый в яркую рубашку с коротким рукавом и белые летние брюки, Эразмо Баваро поглаживал свою седую бородку.

– Я скажу вам так, – обратился он к Лоренцо, говоря с сильным испанским акцентом. – Возможно, это немного прояснит ситуацию. В ночь, когда мы открыли первый «Бельмонт» в 1950-м, у нас пела лучшая блюзовая певица планеты Натали Константин. А последние две песни с ней исполнил Артуро Мартинез. Артуро – испанская суперзвезда, который продал больше пластинок, чем любой другой певец того времени. Две легенды пели на открытии нашего отеля.

– Это было чудесное время, – признал Лоренцо. – Но оно закончилось, сеньор Эразмо. Все хорошее когда-нибудь кончается.

– Это слова человека, который ставит деньги превыше здравого смысла, – сказал старик Баваро, приподняв одну бровь. – Когда вам будет столько лет, сколько мне сейчас, деньги перестанут для вас что-то значить. Они не придадут вашей жизни значение, когда все переговоры будут похожи друг на друга. Единственное, что вам будет важно, – это ваша история и наследие.

– В вас говорят эмоции.

Эразмо кивнул:

– Может быть. Но я хочу, чтобы меня вспоминали как человека, который что-то построил, а не вырывал куски у других.

Лоренцо молча поднял бокал крепкого экзотического рома, который хозяин виллы достал из своих погребов. Ром обжег внутренности так же, как колкие слова Эразмо Баваро. Но не так сильно, как слова жены Лоренцо о желании снова уйти от него.

Анжелина считала, что он продал душу ради успеха. А он угрожал разорить ее семью, если она уйдет. Но остановит ли это ее на самом деле? Лоренцо уже не понимал, что он делает. Ему было страшно подумать, что она и впрямь может снова оставить его. Так почему не признаться ей в чувствах, которые он давно испытывает?

Он любил Анжелину. Любил с тех пор, как увидел ее в первый раз. И теперь боялся потерять ее снова, как однажды потерял Лючию и саму Анжелину. Но он боялся признаться ей в любви, потому что был трусом.

Залпом допив ром, Лоренцо положил ладони на стол.

– Сделка состоится, только если вы позволите нам сменить название «Бельмонт» на «Риччи», – сказал он и поднялся. – У вас есть двадцать четыре часа на ответ. Ровно через сутки предложение потеряет силу.

Марк смотрел на него круглыми от изумления глазами:

– Вы отказываетесь от покупки?

– Я не хочу отнимать историю вашего отца. Но у нас есть свои приоритеты. Господа, я ждал этой сделки ровно год. И теперь даю вам последние сутки обдумать свое решение.

– Почему бы тебе не остаться с ним, ведь ты этого хочешь?

Анжелина оторвалась от тарелки с пиццей и посмотрела в глаза сестре:

– Потому что он меня обидел.

Да, она злилась, она была обижена, она чувствовала себя одинокой. Но не втягивать же во все это родную сестру. Тем более когда они пришли в свой любимый ресторан хотя бы немного расслабиться.