Хелен Брукс: Любовь на старой мельнице

Нахмурившись еще больше, она напомнила себе, что этого ей вовсе и не хочется, что этот мужчина таил в себе опасность и что, если играть с огнем, однажды непременно обожжешься, а ей и так хватит шрамов на всю оставшуюся жизнь…

Мерфи нежно потерся об ее ногу, напоминая хозяйке, что ему следует оставить часть ветчины, и Генриетта вернулась к действительности, ощутив прилив любви и благодарности к огромному животному, чья потребность во внимании и заботе заставляла ее держаться на плаву в самом начале, когда ничто другое ей не помогало.

Телефонный звонок раздался, когда уже стемнело. Генриетта и Мерфи как раз соскребали с себя грязь после зимней прогулки по берегу реки. Генриетта оставила собаку на коврике и бегом поднялась на второй этаж в свою комнату. Звонил он – девушка в этом не сомневалась. Она немного помедлила и наконец дрожащими пальцами подняла трубку.

– Слушаю… – Голос прозвучал слишком слабо, заставив ее испытать презрение к самой себе.

– Генриетта?

Это был тот самый глубокий, немного хриплый и очень мужественный голос, который преследовал ее во сне последние пять недель.

Девушка с трудом проглотила ком в горле.

– Да…

– Как поживаете? – Он говорил негромко, как будто забавляясь ее нервозностью, и все в Генриетте тут же восстало против такой самоуверенности.

– Кто это? – Она не доставит ему удовольствия своей догадливостью.

– Вы дали мне кров и оказали медицинскую помощь несколько недель тому назад, – невозмутимо ответил он. – Помните? Или вы частенько согреваете на своей груди попавших в беду мужчин? – добавил незнакомец не без иронии.

Он открыто ее провоцировал, и Генриетта не удержалась от ответной колкости.

– А разве я пригрела вас на груди? – как можно холоднее произнесла она, отчаянно борясь с мучительной картиной, тут же возникшей в воображении. – Я всего лишь позвонила по телефону и напоила вас чаем, если память мне не изменяет.

– Именно так. – Он говорил с ней как с капризным и непослушным ребенком.

Генриетта заскрипела зубами. Глубоко вздохнув и сосчитав до десяти, она как можно любезнее и ласковее осведомилась:

– Как вы себя чувствуете, мистер…

– Ноге гораздо лучше, – жизнерадостно сообщил низкий голос, – хотя мне и придется пройти курс физиотерапии. Поэтому я и звоню.

– Простите?

– Чтобы назначить встречу, о которой мы договаривались, забыли разве?.. – Он не столько спрашивал, сколько как бы напоминал ей об этом, как о деле решенном. – Я не в восторге от хождения на костылях, но через неделю я снова буду во всеоружии. Я понимаю, что канун Рождества – напряженное время для всех, но, если вы мне скажете, в какие дни свободны, мы сможем исходить из этого, – завершил он, думая, что сильно облегчил ей задачу.

– В какие дни?.. – Она уставилась на телефон, пытаясь сохранить спокойствие. – Послушайте, мне очень жаль, мистер… – Пауза так затянулась, что она была вынуждена продолжить: – Мне казалось, что в прошлый раз я достаточно четко выразила свое мнение по этому поводу. Я не принимаю приглашений от незнакомых людей. – По-видимому, только прямолинейность могла пробить его толстую шкуру.

– Но если вы со мной встретитесь, я перестану быть незнакомым человеком, разве не так? – резонно заметил он. – Проблема решена. В любом случае вы лечили мои раны и ухаживали за мной, а это уже относит меня скорее к категории друзей, нежели врагов.

Это еще что за «лечили мои раны и ухаживали за мной»! Генриетта пыталась справиться с дрожью в голосе, сражаясь с теплом, разлившимся в груди от бархатистых ноток его голоса.

– Нет, извините. Вы очень любезны, но я бы предпочла с вами не встречаться.

– Я думал, дело во мне, но вы, похоже, даете от ворот поворот всем, правда? – задумчиво сказал он после молчания, затянувшегося на несколько секунд, в течение которых нервы Генриетты напряглись до предела.

– То есть?! – Она не верила собственным ушам.

– Вы же местная достопримечательность, женщина-тайна, разве вы не в курсе? – обыденным тоном продолжал он, совершенно не обращая внимания на ее ярость. – К вам изредка наведывается странная рыжеволосая женщина, которая так похожа на вас, что все приняли ее за вашу мать… – (Как они посмели?! Как они посмели за ней следить?! И как смеет он ей об этом рассказывать?!) – Но вы не откликнулись ни на одно предложение дружбы и не приняли участия ни в одном общегородском мероприятии. Послушайте, это ненормально.

– Ненормально?! – Она почти кричала, но ей было на это наплевать.