Кимберли Кейтс - Ангел Габриеля

Тристан выругался, стараясь ухватить женщину за руки и прижать к земле, а она извивалась под ним и царапалась как дикая кошка.

– Проклятие, да перестань ты драться! – закричал он со злостью, придавив ее весом своего тела.

Ее упругие груди оказались под его грудью, юбки запутались вокруг бедер, ноги больше не двигались, прижатые к полу его ногами. Женщина пахла морозом, снегом и зеленью остролиста, ее золотисто-карие глаза горели возмущением на бледном лице, окруженном облаком рыжих волос.

– Кто вы, черт побери? – спросил Тристан, ощущая, как внезапно пробудилось его тело от соприкосновения с телом женщины. – И что вы делаете в моем доме?

– Меня зовут Алана Макшейн. Я хотела повесить венок, – задыхаясь произнесла она. – Вы всегда стреляете в людей по таким пустякам, Тристан?

– Только если они без спросу проникают в мой дом. Кто-нибудь послал вас сюда? Неужели мои сестры придумали такую…

– Нет, я забралась к вам в дом сама.

Тристан подумал, что, наверное, один из стульев слишком сильно ударил его по голове.

– Вы забрались ко мне в дом, чтобы украсить его к Рождеству? А вы не сумасшедшая?

– Да, сумасшедшая, у которой на голове скоро будет шишка величиной с купол собора Святого Павла. – Женщина попыталась высвободиться. – Я не сумасшедшая. Я просто хотела… У вас тут есть мальчик… Как можно лишать ребенка чудесного праздника Рождества?

Боже мой, неужели это все-таки родственники? Они замучили Тристана просьбами устроить Рождество для Габриеля. Некогда его винит в бессердечии незнакомка, это уже слишком. У него задергался мускул на щеке, а лицо превратилось в суровую маску.

– Собирайте вашу ерунду и вон из моего дома, – сказал он, поднимая женщину на ноги. – И скажите тем, кто вас послал, что я сам позабочусь о моем сыне. Мне наплевать, Рождество сейчас или нет! И мне наплевать на вас!

– Папа, это ты? – спросил робкий голосок из-за двери.

– Габриель, немедленно отправляйся обратно к себе в комнату! – закричал Тристан.

Но было уже поздно. Мальчик в белой ночной рубашке, словно бледное привидение, проскользнул в комнату, держа под мышкой своего любимого тряпичного пони. Сонные глаза Габриеля быстро скользнули по стульям и креслу, валяющимся на полу, по двум растрепанным после борьбы фигурам и все еще раскачивающемуся на гвозде под потолком венку.

– Ох, папа! – восхитился Габриель и подошел поближе. Его глаза округлились от изумления и наконец остановились на Алане Макшейн. Габриель с силой втянул носом воздух и замер, боясь разрушить волшебство. – Какая… какая ты красивая! – выдохнул он, словно увидел сотканную из лунного света фею.

Тристан почувствовал раздражение, хотя и не знал, что так глубоко поразило мальчика: венок под потолком или стоящая перед ним женщина. Грустный мальчик так редко чем-нибудь восхищался, что теперь его восторг раскаленным железом жег душу Тристана.

– Я тут ни при чем, – пробормотал он. – Это все эта воровка, она учинила разгром.

– Я не воровка! – отвергла обвинение женщина.

– Она говорит правду, папа! Она не может быть воровкой, – вступил в разговор тоненький голосок Габриеля. – Она ничего у нас не взяла. Она все купила сама. И остролист, и омелу, и рождественские свечи.

Слова сына привели Тристана в бешенство.

– Я не буду спорить с тобой, Габриель. Отправляйся к себе наверх. А вы… – Он гневно посмотрел на женщину. – Вы забирайте весь этот мусор и уходите, пока я не отправил вас в участок.

– Отправляйте, – упрямо вздернула подбородок женщина. – Интересно будет послушать, как вы объясните мое преступление констеблям.

– Нет, папа! – воскликнул Габриель и бросился между отцом и женщиной. Игрушечный пони покатился по полу, а мальчик обхватил руками юбки женщины.

– Успокойся, моя радость, – сказала она. – Все будет хорошо.

– Он хочет прогнать тебя! – возмутился Габриель, с укором глядя на отца. – Я не позволю тебе этого, папа! Она моя! Я просил, чтобы она пришла сюда!

– Ты просил, чтобы она пришла? – удивился Тристан, пораженный взрывом сыновнего негодования.

Подумать только, его сын, который всегда держался с ним с подчеркнутой вежливостью, как с чужим, теперь прижимался к юбкам Аланы, как если бы она была его единственным спасением. Боль обиды была глубже, чем Тристан мог предположить.

– Но, Габриель, мы не можем оставить здесь эту женщину. Мы даже не знаем, кто она такая!

– Но Боженька знает! – На лице мальчика появилось такое же упрямое выражение, что и на лице его отца. – Она ангел. Мой ангел. Я попросил мне помочь, и мама прислала мне ее.