Мишель Селмер: К чему лишние слова?

– Привет, Пит. Встал?

– Да. А ты, я посмотрю, ранняя пташка.

– Что делать. Каждое утро я выделяю сорок пять минут на гимнастику и еще час – пробежка.

Раньше он тоже бегал. Еще одно, чем он никогда больше не будет заниматься.

Мэгги вошла на кухню, достала из холодильника бутылку с водой. От девушки пахло потом, и солнцем, и свежим воздухом – ошеломляющая комбинация. Откинув голову, она сделала большой глоток, и Пит невольно залюбовался ее длинной, изящной шеей. Нельзя отрицать очевидное – он находит ее чертовски привлекательной! А ведь их совместный отдых только начинался! Тяжело ему придется, ничего не скажешь!

Мэгги смахнула капли пота со лба.

– Ты уже поел?

– Еще нет.

– На твоем месте я бы плотно позавтракала. Сегодня у тебя будет трудный день. Придется изрядно поработать!

Пит с иронической улыбкой облокотился о стойку.

– Не могу дождаться.

– Дай мне только минут пятнадцать на душ.

Оставив бутылку на столе, она направилась в ванную.

Пит аккуратно закрутил пробку и убрал бутылку в холодильник. Отыскав яйца, сыр и овощи, он сделал себе омлет. И только собрался вымыть посуду, как появилась Мэгги. И опять на ней были короткие шорты и топ, оставлявший верхнюю часть грудей открытой.

Интересно, у этой дамочки имеется хоть один приличный предмет туалета?

– Можно начинать, – заявила она.

– Дай мне прибрать тут. – Он поставил грязные тарелки в раковину.

– Да брось все! Потом вымоем.

– Зачем откладывать на потом, если это займет у меня минуты две? – Пит включил горячую воду и капнул на губку средство для мытья посуды – и то другое нашлось в тумбочке под раковиной.

Мэгги сердито хмыкнула.

– Послушай, грязная посуда никуда не денется.

– Еще одна причина разделаться с ней прямо сейчас. – Он принялся скрести тарелку, – Чтобы потом не думать о ней.

– Хочешь сказать, что бывают мужчины, занимающиеся уборкой по доброй воле?

– Могу говорить только за себя. Она уперлась бедром в шкафчик рядом с ним и скрестила руки на груди.

– Видимо, тут какая-то ошибка природы.

– Премного благодарен за ласковые слова.

– Моей матери потребовалось бы подложить под кресло отца динамит, чтобы заставить его вымыть посуду. Они придерживаются традиций. Она ведет хозяйство, он – добытчик. Она готовит, стирает, ходит по магазинам, а он работает с девяти до пяти, а после усаживается в любимое кресло и смотрит телевизор. А твои?

– Школа-интернат, забыла? – Он сполоснул тарелки и поставил их сушиться. – У меня не было возможности наблюдать за своими родителями.

– Ты расстраивался? Я имею в виду, когда ты уезжал из дома?

– Я ненавидел сидеть дома. В школе у меня хоть были друзья. А дома я всегда торчал один. Мэгги помрачнела.

– Теперь понятно, откуда у тебя такой паршивый настрой. Ты погрузился в дурные воспоминания.

Пит уже хотел огрызнуться, но вдруг понял, что Мэгги права. И вытащив его из дома, она оказала ему большую услугу. А он еще издевался над ней вчера на пляже. Вот и говори о недостатке уважения! Возиться с его сексуальной озабоченностью наверняка не входит в ее обязанности, тем не менее она ведет себя по отношению к нему доброжелательно и терпеливо. Следует извиниться.

– Мэгги, относительно вчерашнего...

– А что?

– Ну, я там куксился, упирался, вел себя как упрямый мальчишка...

– Ерунда. Бывает.

– Я просто хочу сказать, что очень уважаю тебя как профессионала.

– Так и надо. Я отличный специалист. От скромности Мэгги явно не умрет! Пит вытер руки и повесил полотенце на дверь шкафчика.

– Ладно, я готов.

– Надеюсь. Сегодня нам надо успеть сделать очень много. Ты у меня еще будешь молить о пощаде.

– Увидим.

– Больно. Когда же конец? – Терпи. Должно быть больно. – Пристроившись на подушке на полу возле Пита, Мэгги занималась его ногой. Пот градом струился по его лицу, он изо всех сил сжимал диванный валик. Согнуть колено – несколько секунд передышки – выпрямить. И опять по новой.

Внезапно он вздрогнул и резко выдохнул.

– Ты что, специализируешься на изощренных пытках?

Она покачала головой.

– Не будь ребенком! Образ мачо и низкий болевой порог несовместимы. Терпи. Ты мужчина и не должен хныкать.

Он окрысился.

– Я не ребенок. Просто ты слишком сильно тянешь. Я же все-таки человек, а не кукла.

Два часа они уже занимались упражнениями на растяжку мышц. Если честно, Пит держался молодцом, учитывая, какую высокую нагрузку она ему дала. Гордость не позволяла ему признаться в том, что он устал и хочет остановиться.