Натали Андерсон - Цветы судьбы

Вечером состоялось собрание у Макса. Несколько раз она ловила на себе его задумчивый взгляд, от которого ей становилось немного не по себе.

Вечером Эмма вернулась домой. Теперь, когда все дела были сделаны, она не знала, чем себя занять. Зашла в студию, но у нее даже не возникло желания взять в руки кисть. Остановившись напротив одной из картин, она стала смотреть на нее так, словно видела ее впервые.

За этим занятием ее застал телефонный звонок от Маргарет.

– Извини, что я так поздно, но у меня для тебя есть потрясающая новость. Как только редактор книги увидел твои картины, которые я принесла с собой, он захотел с тобой познакомиться.

– Зачем? – Сердце забилось чуть сильнее. Маргарет рассмеялась:

– Они хотят объединить твои картины в альбом. К тому же они готовы предложить тебе работу художника.

Эмма задержала дыхание, не веря своим ушам.

– Эмма, ау? Я не слышу тебя. Ты не рада? Она взяла себя в руки.

– Нет-нет, конечно же, рада, но я не могу так сразу. Моя работа…

– Никто не заставляет тебя дать ответ немедленно, – успокоила ее Маргарет. – Я сказала, что поговорю с тобой и возьму с тебя обещание подумать.

– Я обещаю, – вздохнув, сказала Эмма.

– Отлично. На всякий случай я оставила им номер твоего телефона. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет.

– Позвони мне, когда решишь, ладно? Я очень-очень за тебя рада.

– Спасибо, – пробормотала Эмма и положила трубку.

Несколько секунд она не двигалась. Затем без сил опустилась на стул, бесцельно перекладывая листы с одного места на другое, ничего не видя вокруг.

Хватит ли у нее сейчас смелости решиться на этот шаг? Заниматься тем, чем ей всегда хотелось, – рисовать? В памяти всплыли слова Джейка. «Настоящий художник не может быть трусом». Эмма горько улыбнулась. Она сама считала так же, поэтому его обвинение так задело ее за живое. Эмма еще раз обвела взглядом свои картины. Решено. Она докажет, прежде всего себе, что она либо художник, либо трусиха. Другого не дано.

Когда на следующее утро перед Максом лег лист бумаги, он подписал его, не глядя.

– Я этого ждал, – просто сказал он.

– Но я же приняла решение только вчера!

– Не знаю, почему я знал, – пожал Макс плечами, – просто я был уверен, что рано или поздно ты уйдешь из компании. Нам и так повезло, что ты работала у нас столько лет. Чем собираешься заняться?

– О чем мечтала всю жизнь.

– Не хочешь поделиться с другом?

– Боюсь сглазить, – откровенно призналась Эмма. – Еще многое предстоит уладить.

– Понял. Тогда удачи тебе. – Он помолчал. – А как Джейк? Я думал, что вы вернетесь из Окленда вместе, но он позвонил и сказал, что дела задержат его дольше, чем он рассчитывал.

– Джейк звонил? – как можно небрежнее спросила Эмма, пытаясь сдержать сердцебиение. – А откуда… – опомнилась она.

– Откуда я знаю, что ты была в Окленде? – Макс слабо улыбнулся. – Случайность. В пятницу я летел в Окленд тем же рейсом.

– Понятно. – Она опустила глаза, не в силах выдержать выражение участия, появившееся на его лице.

Макс кашлянул и зашелестел бумагами.

– Ну что ж. Не забывай нас.

– Разве я могу? – тепло улыбнулась Эмма.

Джейк возвращался в Крайстчерч с тяжелым сердцем, чувствуя себя одиноким, как никогда. Ему хотелось позвонить Эмме, чтобы хотя бы узнать, как она долетела, но он так и не решился. В воскресенье он довез ее до аэропорта сам, но за всю дорогу Эмма вряд ли произнесла хотя бы два слова и упорно смотрела в окно. Он пытался разговорить ее, старательно обходя тему рисования стороной, но на все свои вопросы получал односложные ответы. В конце концов, она даже притворилась, что задремала. Джейк тоже замолчал, решив про себя, что даст ей немного времени, чтобы остыть. Эта ссора – еще не повод разрывать их отношения. У них и так осталось слишком мало времени. К тому же он допускал, что у нее было право обижаться на него, потому что он, в самом деле, сделал фотографии без ее разрешения и этим, возможно, задел ее глубже, чем ему кажется. Творческие люди, как известно, весьма своеобразны, и обычному человеку проще смириться с их чудачествами, чем пытаться понять, что движет их поступками.

Как назло, дела задержали его в Окленде дольше, чем он рассчитывал. Все эти дни он думал об Эмме и даже несколько раз порывался ей позвонить, но каждый раз решал, что телефонный разговор не заменит личной встречи. Кто знает, может, Эмма даже не захочет его слушать?

Когда в один из таких тоскливых вечеров он слонялся по квартире, что совсем было не в его характере, ему в голову пришла неожиданная мысль. Ведь то настроение, в котором он пребывает после отъезда Эммы, есть не что иное, как хандра. Уж не влюбился ли он в самом деле?