Элизабет Сайтс - Тайна ожерелья

Девушка глядела на него непонимающим взглядом. Затем он увидел, что память ее восстановилась. Она оперлась на локоть.

– Ты уверен? – спросила она. – Все в полном порядке?

– Все в полном порядке – благодаря тебе. Если бы мы ждали «скорую», то все могло оказаться гораздо хуже.

– Слава Богу, – выдохнула Айрис. – Слава Богу.

Она закрыла глаза. На мгновение он испугался, что она начнет плакать, так же отчаянно и бесконтрольно, как раньше, когда врач дал ей, наконец успокаивающее. Но она вновь открыла глаза, спустила ноги с кровати и начала закалывать волосы.

– Который час?

– 3.30, – ответил Адам. – Ты можешь остаться здесь на ночь, если еще неважно себя чувствуешь. Или я отвезу тебя в Фелисити. Я собираюсь сегодня отправиться в Карсон-Сити и не вернусь до тех пор, пока не смогу убедить их изменить позицию.

– Убедить кого? – спросила Айрис. – О… – она запнулась. – О, Боже, все так перепуталось… «Золотая Долина» не собирается поддерживать проект, да? Они думают, мы не сможем привлечь достаточно людей, чтобы выполнить все эти работы.

– Как раз это они и говорят. Ее лицо изменилось.

– Они не верят, что праздник сработает.

Да, это так. Интерес к проекту зависит от успеха праздника, и вот праздник отвергнут, без всякой причины, несправедливо. Это ее, Айрис, отвергли.

Адам шагнул к ней, хотел заключить ее в свои объятия. Больше он ничего не мог придумать.

– Нет, – она отвернулась. – Ты обещал.

– Обещал?

– Не… ты знаешь. Больше не целовать меня. – Я не собирался целовать тебя.

– Ну, дотрагиваться до меня. Все равно. – Голос у нее сел от боли, злости и нежелания смириться. – Пожалуйста, отвези меня сейчас в Фелисити. Мне надо еще многое сделать до пятницы, независимо от того, что думает этот чертов Совет директоров.

– Айрис, – сказал Адам. – Я…

– Только отвези меня назад, – прервала она его. Прядь ее волос снова выбилась, и она нетерпеливо заправила ее за ухо. – И если ты застрянешь в Карсон-Сити и не сможешь играть Уинни Роланда на празднике, все равно все будет в порядке. Ты мне не нужен.

Он отступил назад. Любовь и смятение, любовь и разочарование, любовь и страх так сильно и безнадежно смешались в каждой клеточке его тела, что он и сам не знал, на каком он свете. Но у него были, его дела, и он открыл дверь. – Знаю, что я тебе не нужен, – сказал он.

Проспав полдня в больнице, на ночной сон нечего рассчитывать.

Айрис сидела в углу салуна и смотрела на картину, изображающую Невесту из Рейнбоу. Папка с материалами лежала перед ней на столе. В ней была единственная газетная вырезка из библиотеки в Карсон-Сити. Кузнечик осторожно подбирался к папке, как будто это была мышь.

– Ты должна понять. Айрис, – громко сказала девушка. В пустом здании ее голос прозвучал как чужой. – Может быть, и вообще нет ничего в шахтах Рейнбоу. А если и есть, то врач нужнее. Было бы прекрасно остаться здесь, в Фелисити, и работать в библиотеке, и продолжать поиски как раз там, где все и произошло, но сейчас я не могу этого сделать. Я просто не могу.

Картина, что и неудивительно, ничего не ответила.

– Я не убегаю, – продолжала Айрис. – Я не сдамся. Это я тебе обещаю. Я просто должна сделать то, что могу, в Миннеаполисе. И, может быть, на следующее лето…

Ее голос замер. Нет причин, почему я не смогу приехать сюда на следующее лето, думала она. Лена примет меня с распростертыми объятиями. Только потому, что Адам Фримонт никогда не примет меня ни с распростертыми, ни с закрытыми, ни с какими другими объятиями?.. Адам. Адам. Ты мне не нужен.

Я совсем не это имела в виду. Не так, как это прозвучало. Я была одурманена успокоительным, и мне было больно, что люди «Золотой Долины» отвергли мою работу по организации праздника. Я только хотела сказать, что все равно смогу провести праздник, даже если он задержится в Карсон-Сити.

Это все, что я имела в виду. Правда, правда. Правда?

О, Боже, я сама не знаю, что имела в виду. Но лучше бы я этого не говорила. Что бы я ни имела в виду, мои слова прозвучали, как если бы…

Как если бы что?

– Как если бы я не любила его, – громко сказала она.

Айрис зажала руками рот, пораженная тем, что у нее вырвались эти слова. Женщина-Радуга смотрела на нее, закутанная в свою паутинку-вуаль, улыбаясь загадочной улыбкой.

– О, Айрис, – шептала девушка. – Что мне делать? Я люблю его и сама все разрушила, теперь он отвернется от меня. Боже мой, как я могла быть такой бестолковой!

Кузнечик добрался до папки. Машинально Айрис потянулась спасти ее. Единственный листок бумаги выпал. Когда она подняла его, в глаза бросились слова: Пурпурный – символ страсти, оранжевый – вечного счастья, желтый – ясного света…