Шэрон Кендрик - Королевская любовь

– Я сожалею о том, что сделала, любимый, – произнесла Милли, прямо глядя на мужа и чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Конечно, я не имею права спрашивать, но неужели ты никогда не сможешь простить меня?

Эти слова и выражение подлинного горя на ее лице подействовали на Джанферро сильнее, чем он предполагал. Но он скрепил сердце и безразличным тоном ответил:

– Не знаю.

Миллисенте показалось, что ее ударили. Было физически трудно устоять на ногах, но она уверила себя, что такие серьезные разногласия не разрешить простыми извинениями. И вдруг ужасная мысль поразила как молнией: что, если Джанферро вообще не собирается ничего исправлять?

– И ты не хочешь спасти наш брак? – спросила она дрожащим голосом.

Губы Джанферро скривились в сардонической ухмылке. Это была его фирменная улыбка в далекие холостяцкие годы – однако в те времена расставание с женщиной не приносило такой ноющей боли в сердце.

– А ты считаешь, нам есть что спасать, Милли?

Необходимо действовать решительно, подумала Милли. Глупо ожидать от мужа слов любви. Даже если он и любил ее на самом деле – а в этом Миллисента сейчас сильно сомневалась, – то не мог открыть свои чувства, просто не умел: Короли ведь не читают журналы для женщин, где подробно описаны любовные речи на любой вкус. Единственное, чем Милли руководствовалась в тот момент, было желание любой ценой сохранить хрупкие отношения с самым лучшим мужчиной на свете.

– Нам есть что спасать, потому что для меня клятва верности перед алтарем в церкви не была пустой формальностью. И я считаю своим долгом перед тобой лично и перед страной стать опорой для короля Мардивино, особенно в трудную минуту. – Милли подняла на мужа глаза, полные слез, и твердым голосом добавила: – Но самая важная причина состоит в том, что я люблю тебя, Джанферро, пусть даже мне не удалось показать силу своих чувств на деле. Я всегда любила тебя, но никогда не решалась сказать.

Джанферро замер, боясь поверить своим ушам. Эти слова дарили надежду на счастье, как огонек маяка для потерянного в ночи корабля. Как тепло домашнего очага после скитаний по снежному полю. Или зеленый оазис для усталого странника в пустыне. Но тяжкий путь в одиночестве был слишком долгим, чтобы так сразу поверить прекрасному видению. И Джанферро попытался уверить себя, что сможет прожить без прекрасной как ангел женщины с печальными глазами цвета сапфира.

Сердце короля учащенно забилось, словно перед началом решительного сражения. Но, взглянув на жену, он понял, что не хочет бороться. Любуясь белокурой красавицей с точеной фигуркой, он вспомнил бесстрашную наездницу, которая так поразила его когда-то своей смелостью, граничащей с безрассудством.

– Ты быстро утешишься, если мы расстанемся, – отрезал Джанферро. – Найдешь себе другого мужчину.

– Никто не сравнится с тобой. Ты сам мне это сказал в тот день, когда делал предложение.

Джанферро задумался. «Неужели даже в такой день я прибегнул к этой надменной браваде? – спрашивал он себя. – Я хотел заполучить ее любой ценой и не оставил бедняжке выбора. А потом привез ее сюда, молодую и неопытную девочку, и велел, именно велел, немедленно родить мне ребенка. Но ведь это тирания!»

Лицо его исказилось от боли. Впервые он ясно представил, куда могли завести его гордость и высокомерие. Еще немного, и он остался бы один, потерял бы свою любимую, которая стала нужна ему как воздух. В отсутствие Миллисенты жизнь казалась однообразной и бесцветной.

– О, Милли! – воскликнул Джанферро надломленным голосом.

Она подняла голову, в ее глазах стояли слезы.

– Если ты действительно хочешь расстаться, просто скажи, и я подчинюсь твоей воле. Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.

Словно плотина прорвалась в душе Джанферро, наполнив сердце острой и в то же время сладкой болью. Он заключил Милли в объятия и взглянул ей в лицо, не зная, с чего начать. Как объяснить, что сожалеешь об ошибке, если никогда в жизни не говорил подобных слов?

– Это я должен молить о прощении, – произнес он наконец. – Я жил с устаревшими представлениями и отказывался признавать равноправие в браке. Думал, что заставлю тебя подчиниться моей воле просто по праву собственника, и забывал, что ты мой партнер, моя жена, дорогая Милли.

– О, Джанферро!

– Я был настоящим тираном!

– Ну, не всегда.

Король улыбнулся.

– Время от времени?

– О, да. Однако у меня тоже есть недостатки, и ошибок было немало. Что же нам теперь делать?