Мирра Блайт - Посланец небес

Что же она должна сказать старику? Насколько серьезно он болен? Эдвин так ничего и не сказал об этом. Лишь сообщил, что тот снова слег. Анна постучала, открыла дверь и увидела Джулиуса, лежащего на кровати, укрывшись одеялом до подбородка. Глаза были прикрыты, но он не спал. Она вошла в спальню и неуклюже примостилась на краешке кровати. Веки дрогнули, и блеснул знакомый проницательный взгляд.

– Джулиус, начала она. Простите меня, пожалуйста. Мне правда очень стыдно. Все так нескладно получилось. Я собиралась позвонить… – Она замолчала, почувствовав, как неуместны сейчас эти слова.

Он тихо, разочарованно вздохнул, и Анна покраснела под его испытующим взглядом.

– Я рад снова видеть тебя, моя девочка, – голос был слаб.

– Я тоже, – сказала она искренне. – Я ни за что не уехала бы…

– Исключительные обстоятельства. Да, конечно. – Еще один вздох. – Надеюсь, все утряслось? Что же все-таки случилось? – Он закашлялся, – закрыл глаза, но вдруг снова быстро открыл их, словно оценивая ее реакцию на вопрос.

– Лучше я не буду рассказывать об этом, хорошо? Это очень личное.

– Да, да. Конечно. – На некоторое время наступила тишина. – Ты вовсе не обязана что-либо объяснять. – Он снова закашлялся. – Но я – старик. И ты единственный луч света в моем несчастном житье.

Слова казались чересчур драматичными. Анна внимательно посмотрела: шутит он или нет? Но он был вполне серьезен, даже немного смущен.

Анне пришлось объяснить:

– Честно говоря, кое-что произошло, и мне пришлось уехать.

– Да?

– Что с вами, Джулиус? Эдвин ничего не говорит. Вы вызывали врача?

– Этого шарлатана? Только через мой труп.

– Я уже говорила вам не раз, он очень хороший доктор, – Сразу вспомнились их обычные прежде разговоры. – В конце концов, вы слегли в постель не просто так. Какие симптомы?

– Депрессия, – сказал он слабым и бесцветным голосом, – вот мой симптом. Депрессия. И я не потерплю здесь шарлатанов, которые будут приходить и пичкать меня таблетками – Он протянул руку, и она положила на нее свою ладонь. – С тех пор как ты уехала, здесь стало очень плохо. – Анна улыбнулась.

– Уверена, вы преувеличиваете, – несмотря на все старания, голос прозвучал несколько сухо.

– Ох, нет. Эдна стала невыносима. У нее постоянно плохое настроение, и она пытается вытащить меня из постели силой.

Понятно, подумала Анна. Значит, Эдна хотела всего лишь раздвинуть занавески и немного проветрить комнату.

– Должно быть, у нее климактерический период, – добавил он колко, и она улыбнулась.

– У Эдны он завершился давным-давно.

– Потом еще Эдвин. – Он посмотрел на нее чуть прикрытыми главами. – Последние несколько недель он просто не находит себе места.

– Правда? – В голосе послышалась грусть. Не хотелось разговаривать с ним о сыне. К тому же это могло повлиять на состояние Джулиуса.

– Правда, я настоял, чтобы он побыл еще немного после твоего отъезда. И он остался, но злился по каждому пустяку и не мог заняться ничем полезным Все это не идет на пользу старику вроде меня. Ведь мы знаем, что у меня давление.

Она кивнула.

– Вот почему, – поспешил продолжить он, – я хочу, чтобы вы помирились. Пусть я стар, но не глуп. Что бы ни произошло между вами, а я не имею понятия, что могло между вами произойти, это совершенно выбило Эдвина из колеи. И я уверен, тебя тоже. Мне от души хочется, чтобы два самых дорогих мне человека все уладили между собой, пока не пришла старуха с косой. – Последние слова прозвучали слишком театрально, он, должно быть, сам почувствовал это и громко закашлялся, глядя на нее немного смущенно. – Сходи за ним, – сказал он. – Приведи его сюда и осчастливь старика.

Анна слушала его со все возрастающей тревогой и, когда он закончил, разразилась потоком извинений, пытаясь объяснить, что он ошибается. Но Джулиус не проронил больше ни слова. Не оставалось ничего другого, как идти в кабинет к человеку, которого хотелось видеть меньше всего на свете.

Дверь в кабинет была открыта. Эдвин стоял у окна, держа руки в карманах и о чем-то сосредоточенно думая. При виде высокой напряженной фигуры у Анны вырвался вздох. Он явно пребывал в отвратительном настроении.

С замиранием сердца Анна все же постучала, и он вздрогнул.

Ужасное ощущение, подумала она мрачно. Как будто входишь в клетку с голодным зверем.

Разговаривать с ней он не хотел, на простую вежливость был не способен. Впрочем, и ей она сейчас давалась с большим трудом. Сколько страданий из-за этой пресловутой мужской гордости. Но сейчас его гордость волновала ее меньше всего.