Фрэнсин Паскаль: Любовная горячка

Элизабет хорошо знала Дану Ларсон, солистку «Друидов», и барабанщицу Эмили Майер. Она не сомневалась, группа сделает все возможное, чтобы помочь друзьям.

– Великолепно. Сейчас расскажу Лиле, – заулыбалась Джессика.

– Джес, – предостерегла ее Элизабет, укладываясь в шезлонге, – не рассчитывай на «Друидов», пока мы не переговорим с ними. У них в этот день может быть оплачиваемая работа. Усекла?

Джессика играла прядью светлых волос:

– Не глупи, Лиз. Все, кто хоть что-то собой представляет, будут на пикнике. Или за деньги, или…

Джессика улыбнулась одной из тех чересчур лучезарных улыбок, которыми она пользовалась, когда ей что-то было нужно от сестры.

– Ну ладно, Джес, – простонала Элизабет, – выкладывай, что ты хочешь от меня?

Джессика присела на краешек шезлонга Элизабет:

– Ты мне очень поможешь, Лиз, если согласишься посидеть в «поцелуйной» кабинке. В самом деле, лучшей кандидатуры не найти. Ну какой парень в Ласковой Долине откажется заплатить доллар за поцелуй сестры-двойняшки Джессики Уэйкфилд?

– Ой, Джес, от скромности ты не умрешь, – хихикнула Элизабет. – Но, вообще-то, работа не тяжелая. Ладно, согласна.

– Чудесно! – Джессика вскочила. – А текст для афиш сделаешь? Ты такие вещи лучше умеешь, – пропела она самым что ни на есть льстивым голоском. – Кстати, что ты думаешь об украшениях? Я просто мозги себе сломала: там ведь ничего нет, кроме веток деревьев, а из них ничего не смастеришь, это тебе не резина.

– Подожди-ка. – Элизабет приподнялась. – А чем займешься ты сама?

– Я руковожу, – надменно возразила Джессика. – Представительство – это половина дела. Папочка всегда так говорит.

– В самом деле? И какие полномочия ты возлагаешь сама на себя?

Джессика запустила пальцы в волосы:

– Лиз, я не могу все взвалить на себя.

Элизабет уставилась на сестру:

– Я, дорогая сестричка, просто пытаюсь выяснить: я делаю афиши, сижу в кабинке для поцелуев и придумываю украшения – что же остается тебе и Лиле?

– Ну, – сердито сказала Джессика, – кое-что может взять на себя Лила. Она как-никак моя помощница.

При мысли, что Лила Фаулер – помощница Джессики, Элизабет улыбнулась. Лила была одной из самых богатых девушек Ласковой Долины, столь же красивой и популярной, как Джессика. Они, хоть и считались лучшими подругами, частенько были готовы вцепиться друг другу в горло.

– А Лила знает, что она твоя помощница? – спросила Элизабет.

– Ну, я выразилась не совсем так, когда говорила с ней, – невинно ответила Джессика.

– Еще бы. – Элизабет знала, что Лила весьма высокого о себе мнения и никогда бы не согласилась называться чьим-либо помощником. Элизабет не сомневалась – Джессика нашла для подруги куда более пышный титул.

Джессика вдруг посерьезнела.

– Боюсь, ты не понимаешь всей важности момента, Лиз, – сказала она. – Ведь столетие бывает раз в сто лет. Сто лет, Лиз! И меня назначили распорядительницей главного благотворительного мероприятия. Это – большая ответственность. Люди будут вспоминать этот праздник много лет.

– Собрать деньги для Общественного фонда, конечно, здорово, Джес, но на Нобелевскую премию ты все-таки не надейся.

– Я не о награде забочусь. – В голосе Джессики зазвучала обида. – Мне достаточно сознания того, что я собираю деньги на благое дело.

«Пари держу, тут не все чисто», – подумала Элизабет.

Ужасно так думать о своей двойняшке, но Элизабет знала, что альтруизмом Джессика не страдает. Но по каким бы причинам она ни старалась, организовывая пикник, спорить не приходилось – дело это полезное.

Элизабет улыбнулась:

– Джес, я буду счастлива помочь тебе.

– Элизабет Уэйкфилд, ты самая лучшая на свете девчонка и самая лучшая сестра!

– Но, – добавила Элизабет, – украшениями я заниматься не могу. Это большая работа, а мне еще делать специальный выпуск «Оракула».

«Оракул» – газета школы Ласковой Долины. Элизабет вела в ней рубрику «Глаза и уши», а также писала статьи на разные темы.

Улыбка на лице Джессики увяла. Она задумалась.

– Ничего страшного. Пусть об этом позаботится Лила. Но на тебе текст к афишам и «поцелуйная» кабинка. Договорились?

– Ладно. – Элизабет обернулась на скрип двери.

Во дворик вышла миссис Уэйкфилд. Поверх белого купальника она накинула синий махровый халат.

Увидев мать, Элизабет улыбнулась. Элис Уэйкфилд, загорелую, с девичьей фигурой и светлыми волосами, иногда принимали за старшую сестру близнецов.