Светлана Лубенец - Выпускной роман

– Не маши крыльями, урод! – пытаясь перекричать шум воды, гаркнул Олег. – Сосредоточься и пытайся подтянуться... Ты вполне можешь достать до стоек руками! А я долго не продержу. У меня правая рука слабая... ломаная...

Уставший от борьбы Максимов сосредоточиться не мог. Подтянуться тоже не мог. Он был даже не в состоянии понять, что так дико шумит: бурлящая внизу вода или что-то сдвинувшееся с места в его голове. Левый глаз, похоже, заплыл, потому что ничего не видел.

Собственно, он, Юра, сейчас получит то, чего добивался. Если Дунаевский и впрямь не выдержит... а он не выдержит (Максимов вдруг отчетливо вспомнил Олега с гипсом)... то он рухнет вниз и сломает себе шею о бетонные ступени плотины, если еще раньше не захлебнется в бурном водопаде.

– Да подтянись же ты, сволочь!! – надсадно кричал ему Олег. – Ну... представь, что на физре... висишь на турнике... это ж то же самое...

Но Юра вдруг почувствовал страшную апатию. Ему стало все равно. Он ничего не смог сделать с Дунаевским. Эта битва была уже заранее проиграна, еще не начавшись. Ну на что можно было рассчитывать? Не убивать же ему Олега? Разве этим вернешь Юлю? Ее вообще ничем не вернешь, а потому лучше уж рухнуть вниз. Есть надежда, что смерть не будет слишком мучительной. Тем более что уже сейчас сознание заволакивается какой-то алой пеленой... липкой и даже сладкой... Умирать, оказывается, совсем не страшно...

Примерно в это же самое время в теплой и сухой квартире Бондаренко шел следующий разговор между двумя подругами.

– Слушай, Аська, вот скажи мне, зачем ты на истории помянула Дунаевского? – спросила Тамара.

Ася, зареванная, с одутловатым воспаленным лицом, еще сильней съежилась внутри большого ушастого кресла и ответила:

– Можно подумать, что это мог сделать кто-то другой...

– Вообще-то, можно не только подумать, но даже и предположить, кто, кроме Олежека, мог еще это сделать. Но я о другом... Ты же любила его... Дунаевского... Разве любимого человека сдают каким-то там Демократизаторам? Или все: любовь прошла – и скатертью дорога?

– Чего ты от меня хочешь, Томка? – всхлипнула Ася. – Ты прекрасно знаешь, что Олегу нет никакого дела до моей любви, нелюбви... вообще до меня...

– И поэтому ты решила его отравить?

Бондаренко вздрогнула, подавилась очередным всхлипом и, с ужасом посмотрев на подругу, с трудом выговорила:

– Совсем с ума сошла, да?

– Нет, не сошла. У тебя просто яда нет, и взять негде, а был бы – и отравила бы. Разве нет? И вообще, кончай реветь! Не пожалею! Я пришла с тобой серьезно поговорить!

– О чем? – проронила Ася. – Разве ты, моя подруга, чего-то обо мне не знаешь?

– Видимо, не все! Понимаешь, Аська, кроме тебя, ни у кого в классе нет причины так желать зла Дунаевскому, как у тебя.

– И что?! – звенящим голосом выкрикнула Бондаренко. – Я ничего ужасного не сделала! Просто предположила, что он сорвал нам зачет, чтобы проучить Демократизатора, – вот и все! Да, не буду скрывать, мне хотелось бы, чтобы его уличили и как-то наказали... Да! Да! Да! Хотелось! И сейчас хочется, чтобы на него свалились все кары небесные! Ты можешь осуждать меня, сколько хочешь! Мне все равно!

Тамара накрутила на палец темно-каштановую кудрявую прядку и резко спросила:

– И все-таки как ты это сделала?

Ася с испугом посмотрела на подругу и ничего не сказала.

– Я уточняю свой вопрос, Ася: объясни, каким образом на экране компов Игорька появилась Дергач со всеми уморительными надписями?

– Вот этого я, честное слово, не знаю! – опять громко выкрикнула Бондаренко.

– А что ты знаешь? – не сдавалась Тамара.

Ася закрыла лицо руками, сползла с кресла на пол и разрыдалась особо истерично. Рогозина прошла на бондаренковскую кухню, налила в первую же попавшуюся чашку воды прямо из-под крана и, вернувшись в комнату, сунула подруге со словами:

– А ну пей, успокаивайся и рассказывай, как и что! А то, вот честное слово, пойду к Валентине Михайловне и расскажу, что ты отмочила на истории!

– Это не я! – взвизгнула Ася, махнув рукой и выплеснув при этом всю воду из чашки прямо подруге в лицо. Та только фыркнула, будто вынырнула из бассейна, и продолжила допрос, так как считала: главное – не сбиваться с темпа:

– А кто?!

– Да он, считай, на всех компах Демократизатора лично расписался!

– То есть... ты хочешь сказать, что...

– Да... именно это я и хочу сказать!

– Но зачем?!

– Затем, чтобы Татьяну Юрьевну уесть!

– Не понимаю...

– Ну, знаешь, Томка, ты то такая прозорливая, как экстрасенс, то – сущий тормоз! – У Бондаренко от возмущения даже высохли слезы. – Вспомни: Татьяна в прошлом году ни на какие уговоры нашей Неллечки не поддалась и влепила ему трояк по своей информатике! И это среди пятерочек и четверочек!