Сара Морган - Утраченное сокровище

Она слегка наклонилась, чтобы положить указку, и огненно-рыжие кудри упали ей на грудь в живописном беспорядке. Никос восхищенно наблюдал за происходящей на его глазах переменой: доктор Литтлвуд больше не была похожа на серьезного ученого. Он увидел в ней… женщину.

Очевидно, Энджи посчитала, что волосы ей мешают, и потянулась за заколкой, но к ней подошел один из студентов и о чем-то спросил.

Она тут же забыла про волосы и углубилась в дискуссию. К ним подошел еще один студент, потом еще несколько, и когда они неохотно отпустили ее, аудитория была уже пуста.

Никос встал и начал спускаться вниз по ступенькам, наблюдая за тем, как Энджи собирает со стола свои материалы.

– Мне с трудом верится в то, что вы внезапно заинтересовались гончарным искусством Греции классического периода, – язвительно произнесла она, прижав к груди папки. – Значит, вы здесь по другой причине, мистер Кириакос. – Ее голубые глаза сверкали за стеклами очков, и Никосу захотелось снять с нее очки и рассмотреть ее лицо.

– Давайте перестанем морочить друг другу голову, доктор Литтлвуд. – Под действием какого-то непонятного импульса он взял со стола один из глиняных сосудов. – Очень мило. Псиктер – сосуд для охлаждения вина. Его наполняли вином и ставили в ледяную воду. Примерно пятый век до нашей эры?

Энджи удивленно посмотрела на него.

– Очевидно, вы внимательно слушали лекцию.

– Я грек, – мягко напомнил Никос, поставив сосуд на место, – и интересуюсь культурным наследием своей родины… И своей семьи.

Она вскинула голову.

– Если вы имеете в виду подвеску, то должна предупредить вас – я еще не искала ее.

– Вы лжете. – Никос обнаружил россыпь веснушек у нее на носу. – Вернувшись вчера домой, вы первым делом принялись ее искать.

Легкий румянец, вспыхнувший на щеках Энджи, подтвердил его правоту.

– Придя вчера домой, я первым делом стала ухаживать за своей матерью. После смерти Тиффани ее здоровье резко ухудшилось. Поиски камня могут подождать.

– В таком случае, позвольте, я сам его найду.

Ее глаза вспыхнули гневом и презрением.

– Если вы подойдете ближе, чем на милю к нашему дому, я позвоню в полицию.

Не привыкший, чтобы ему перечили, Никос начал терять терпение.

– Я приказываю вам вернуть мне камень.

– А я не подчиняюсь приказам, особенно тех людей, которых не уважаю.

Никос поспешно сменил тактику.

– Если вы думаете, что из этой ситуации можно извлечь прибыль, буду вынужден вас разочаровать. Бриллиант вам не принадлежит. Если вы собираетесь его продать, вы не сможете найти покупателя. Этот камень настолько знаменит, что ни один уважающий себя торговец ювелирными украшениями к нему не прикоснется. Ему нет цены.

– И вы все еще думаете, что дело в деньгах? – Энджи запрокинула голову, и ее волосы волной заструились по спине. – Или это все, о чем вы думаете? В таком случае, ваша жизнь должна быть очень скучной! – неистово воскликнула она, испепеляя его взглядом.

На его глазах она превращалась из педантичного ученого в страстную женщину. Никос больше не замечал, во что она одета, потому что не мог отвести взгляд от ее необычных голубых глаз и непокорной гривы волос.

Никос привык иметь дело с женщинами, коротающими время от одной укладки до другой и не одобряющими всякую деятельность, способную навредить их совершенному облику. Внезапно ему захотелось зарыться пальцами в эти буйные огненные кудри.

Раздосадованный неожиданным направлением хода своих мыслей, Никос сделал шаг назад, чтобы удержаться от соблазна.

– Нет, дело тут не в деньгах. Я хочу вернуть вещь, по праву принадлежащую мне.

– Да как вас только земля носит! – Энджи спустилась с кафедры и направилась к нему. – Шесть месяцев назад моя сестра упала с вашего балкона, и все это время мы ничего о вас не слышали. Ничего! А теперь вы имеете наглость заявиться сюда и требовать назад ювелирное украшение! В вас нет ни капли сострадания? Мораль для вас – пустой звук? – Вся дрожа, Энджи несколько раз глубоко вдохнула, и Никос обнаружил, что смотрит на ее чувственные губы.

Обстановка накалялась. Он попытался убедить себя в том, что Энджи Литтлвуд абсолютно неинтересна ему как женщина.

– Первыми словами, которые я вам сказал, были слова сочувствия.

Ее ноздри раздувались, глаза метали молнии.

– Слова – пустой звук, если они не выражают чувств, а мы оба знаем – вы бесчувственный.

Никос стиснул зубы.

– Я прощаю вам ваше поведение только потому, что вы переживаете из-за смерти сестры.