Кэрол Маринелли: Бриллиант для самой желанной

Там тоже не было стражи.

Слева находились кабинеты и офисы, справа – личные покои родителей. Кеда редко туда захаживал. Обычно родители навещали его в детской или комнате для игр.

Отлично зная, что, если потревожить сон матери, его прогонят, он решил пойти на балкон, но предпочел офисы. Мальчик уже давно снял сандалии и сейчас бесшумно ступал по полу босыми ножками.

Кеда торопился найти укрытие, однако остановился и посмотрел на портреты, как делал всегда, когда бывал здесь.

Изображения наследных принцев, которых давно нет на свете, завораживали. На Кеду холодными серыми глазами глядели величественные мужчины в воинских одеяниях, сжимавшие рукояти мечей. Он взглянул на портрет деда в молодости, перешел к портрету отца.

Какие они суровые!

Мать говорила, что когда-нибудь его портрет будет тоже здесь, поскольку он рожден для королевского трона.

– Я знаю, ты будешь хорошим королем, Кеда, станешь прислушиваться к своему народу. – Ее голос дрогнул.

– Почему они не улыбаются?

– Быть наследным принцем – дело серьезное.

– Тогда я не хочу быть наследным принцем.

Сейчас он поспешно отвернулся от портретов, помчался в зал заседаний и немедленно нырнул под ближайший письменный стол, уверенный, что уж тут его точно не найдут.

Или найдут, ведь из-за дверей донесся шум. Кеда узнал голос матери, та вскрикнула. Похоже, зашла в кабинет отца. Интересно зачем?

Потом он услышал тихий плач. Неужели маме больно?

Счастливый Кеда вмиг встревожился, услышав приглушенные всхлипы и стоны.

Отец велел сыну заботиться о матери, пока он в отъезде. Даже в столь юном возрасте Кеда знал, что люди беспокоятся о Рине, потому что временами она непредсказуема.

Он вылез из-под стола и нерешительно встал посреди комнаты, гадая, что делать. Дверные ручки слишком высоко, ему не дотянуться. Может, побежать за нянькой, сказать, что с мамой что-то неладно?

Но он передумал. Мать часто плакала, что не вызывало симпатий ни у слуг, ни у членов королевской семьи.

Вместо того чтобы бежать за помощью, Кеда поволок по полу тяжелый деревянный стул. Казалось, прошла вечность, прежде чем он подтащил его настолько близко, чтобы взобраться на сиденье и попытаться повернуть ручку двери.

– Мама, – позвал он, – мама!

Дверь открылась. Мальчик недоуменно нахмурился. Мама почему-то сидела на стуле и одновременно лежала в объятиях Абдала.

– Intadihr!

Она приказала оставаться на месте, а потом они с Абдалом отодвинулись так, что он больше их не видел. Кеда молча повиновался, недоумевая, что происходит. Минуту спустя мимо него прошел Абдал.

Кеда очень не любил его. Тот всегда злился и, похоже, не выносил молодого принца, когда он появлялся в кабинете и просил взять на прогулку.

Кеда долго смотрел вслед Абдалу. Потом, все еще стоя на стуле, повернулся и уставился на мать. Раскрасневшаяся Рина, суетливо оправляя одеяние, шла к нему.

– Почему здесь был Абдал? Где стража?

Даже в столь юном возрасте от него ничего не ускользало.

– Все в порядке, – заверила мать, поднимая сына со стула. – Мамочка была расстроена и не хотела, чтобы кто-то видел, как она плачет.

– Почему? – Кеда вглядывался в ее лицо. Да. Она очень красная, и да, он слышал всхлипывания. – Почему ты всегда печальная?

– Потому что иногда скучаю по родине, Кеда. Абдал тоже из моих краев. Он здесь, чтобы помочь нашим странам объединиться, и понимает, как трудно уговорить короля согласиться на какие-либо перемены. Мы пытались найти способ, чтобы все люди были довольны.

Кеда в упор смотрел на мать, та говорила все быстрее:

– Твой папа очень расстроится, если узнает, что я плакала, пока его не было. Он устал от споров с королем. И у него много проблем. Лучше ничего ему не говорить. Пожалуйста, молчи о том, что видел.

Кеда еще пристальнее глянул ей в глаза, пытаясь прочесть ее мысли. Мама не выглядит грустной. Скорее испуганной. Его сердце сжалось в беспричинном страхе за нее.

– Не хочу, чтобы ты была несчастлива.

– Не буду, – пообещала Рина, ущипнув сына за щечку. – В конце концов, я за многое должна быть благодарна. У меня прекрасный сын и чудесный дом.

– Значит, не плачь больше, – перебил Кеда, сузив великолепные шоколадно-карие глаза, и снова уставился на мать.

– Кеда! Вот ты где!

Мать повернулась на голос няни. Кеда не понял, почему та заикается и краснеет, извиняясь перед ее королевским высочеством за то, что потеряла воспитанника.