Эмеральд Бакли: Снова влюблена?

– Там сейчас холодно.

– С кем?

Вопрос задала, разумеется, Гейл.

– С Брайаном Дорретти.

– Вот это да!

– Сожми колени поплотнее, Конни. Держу пари, он попытается трахнуть тебя еще в самолете!

– Черт! – Гейл громко шмыгнула носом. – Как ты могла, Конни! Тебе же все равно, с кем работать. Почему ты не отказалась? Тогда вместо тебя послали бы меня. Хороша подруга! – Она выскочила из-за стола и выбежала в коридор, откуда донеслись громкие всхлипы.

Констанс пожала плечами. Гейл пришла в агентство тринадцать месяцев назад и последние двенадцать делала все возможное и невозможное, чтобы завлечь в свои сети Брайана Дорретти.

– Не обращай внимания, – усмехнулся Перри. – И купи побольше презервативов. Я слышал от одной девчонки – не буду называть ее имя, – что Брайан настоящий чемпион по части постельного спорта.

– Да уж, с ним не соскучишься, – подтвердила Ванесса. – Я сама в прошлом году…

– Мне это не грозит, – перебила ее Констанс. – Если вы еще не поняли, объясняю: Брайан Дорретти не видит во мне женщину. Именно поэтому наши два мудреца и посылают с ним меня, а не Гейл. Мне не нужны презервативы. Мне не надо поплотнее сжимать колени. Я могу нарядиться в бикини, облиться духами и исполнить перед ним танец живота – он даже не посмотрит в мою сторону. Так что передайте Гейл, чтобы не беспокоилась.

Составляя список нужных для командировки документов, Брайан поймал себя на том, что мысли у него в голове ходят по кругу, то и дело возвращаясь к Констанс Эллингтон. Хорошо, что с ним едет она, а не эта сумасшедшая Гейл Криспин. На Констанс можно положиться: она не загуляет, не притащит в номер какого-нибудь приятеля из ближайшего бара и не станет разыгрывать перед ним роль гейши. Надо признать, женщин в жизни Брайана было так много, что он начал от них уставать. Хотелось чего-то настоящего, долговременного, надежного. Может быть, пришла пора остепениться, бросить якорь, обзавестись семьей? Но с кем? Не с Джесси же! Боже, с ней и затянувшийся уикенд превращается в мучительную пытку.

Если Джесси отпадает, то кто остается?

С Камиллой он расстался на прошлой неделе.

Лора? Хм. Вряд ли. Даже короткого разговора с Лорой хватало, чтобы понять – они различны во взглядах буквально на все, начиная с того, что есть на завтрак, и заканчивая… да чем угодно!

Тогда, может быть, Сара? Красива, богата, умна. И не раз давала понять, что была бы рада перевести их отношения на более прочную основу. Вроде бы все отлично, но иногда после общения с Сарой он чувствовал себя странным образом опустошенным.

Да что ж это такое! Он встречался с добрым десятком девушек, и еще по меньшей мере столько же горели желанием откликнуться на пригласительный жест с его стороны. Неужели же среди них не найдется по крайней мере одной, жизнь с которой не представлялась бы непосильным испытанием?!

Впрочем, в данный конкретный отрезок времени перед ним стояла более насущная проблема: дело Уолшэма. Брайан понимал, что ребята из конкурирующей фирмы делают ставку на дочь Уолшэма, двадцатитрехлетнюю Андреа, которая только что вернулась из Штатов, где училась в Калифорнийском университете. Маккормик и Паркер успели собрать о ней кое-какую информацию, и то, что они узнали, не давало оснований для веселья. Девица отличалась взбалмошным характером, острым умом и еще более острым язычком. Парни из «Короны» вышли на нее три месяца назад, когда только стало известно о ее возвращении в Англию, но так и не добились ничего определенного.

Да, дело будет нелегкое. В игре придется принимать во внимание сразу несколько факторов, и в такой ситуации важно иметь крепкий тыл. Его крепким тылом должна стать Констанс. Вот уж на кого можно положиться во всем. Брайан понял это еще три года назад, когда они вместе работали в Солсбери. Надо признать, он допустил тогда просчет, подписал документы, не дожидаясь повторного осмотра коллекции. Эксперты подтвердили ее подлинность за два месяца до дня сделки, а слуга произвел подмену буквально накануне. Если бы не Констанс, его, Брайана Дорретти, ожидали бы очень большие неприятности. Но еще большее значение имел тот факт, что она никому не сказала о его оплошности и вообще вела себя так, словно ничего и не заметила. Иногда он даже думал, что она действительно ничего не заметила, но, перебирая в памяти события того дня, понимал: нет, Констанс знала о его просчете, но вела себя так, чтобы он не чувствовал себя в долгу перед ней.