Эллен Чейз - Оправданный риск

И все же она созналась себе, что метаморфоза была почти неуловима и затронула только ее женскую сущность. Словно по мановению волшебства в ней проснулись давно угаснувшие, казалось, чувства. И причиной был Квентин Уард.

Круглолицый официант трижды откашлялся, пока они не удосужились обратить на него внимание.

— Стефи? — его коленка тихонько коснулась ее ноги под столом. — Ты выбрала?

Улыбнувшись обоим мужчинам, она сказала:

— На чем специализируется ваш шеф-повар? — и заморгала, выслушав длиннющий перечень блюд.

— Организуйте нам ланч на двоих по своему усмотрению.

Квентин взялся заказывать сам. Забрал у нее меню и вернул официанту.

— Конечно, чай, — кинул он вдогонку.

— Что ты заказал? — рассеянно поинтересовалась она. Голос ее был тихим, как шепот. Видимо, она инстинктивно подчинялась интимной обстановке.

— Не имею ни малейшего понятия, — вскользь заметил он.

Она нарочито строго расправила салфетку и пристально посмотрела.

— Я доверяю тебе.

— Неужели?

— Да.

Он взял ее за руку, и их пальцы сплелись.

— На этой неделе у тебя более свободное расписание?

— Нет. — Она отрицательно покачала головой, и золотисто-рыжие кудри метнулись в сторону. — Но выходные свободные. В следующую субботу я лечу в Лос-Анджелес на церемонию вручения музыкальных премий.

— И тебя не раздражают эти перелеты? — проговорил он, продолжая ласкать ее запястье. А под столом его коленка продолжала искать встречи с ее ногой. Квентин про себя проклинал голубую материю, мешавшую чувственному соприкосновению. Стефи же размышляла, мог ли он чувствовать, как учащенно забился ее пульс. Необыкновенные покалывающие ощущения пронизывали руку, поднимались выше, касаясь груди и опускаясь ниже.

— В самолете я веду себя, как ребенок, — призналась она, ее голос прозвучал на октаву ниже обычного. — Смотрю кино, слушаю музыку, если хочется посмотреть в окно, меняюсь местами; даже самолетная еда мне нравится, — смеясь, проговорила она. — Но в Нэшвилле такие церемонии происходят намного чаще, поэтому, обычно, я не езжу дальше города.

— Я хочу все узнать о тебе, — просьба его прозвучала как требование. Он чувствовал насущную необходимость узнать Стефи и ее жизнь.

В ее взгляде отражалось удивление и удовольствие одновременно.

— Музыкальную индустрию можно сравнить разве что с фондовым рынком, — произнесла она. — Когда-то играешь на понижение, а когда-то на повышение. Сейчас ее затронули финансовые неурядицы. Записывающие фирмы десятками сокращают сотрудников и разрывают контракты с исполнителями. Рынок наводнен пиратскими записями.

Потребители перестали раскошеливаться, теперь никто ничего с бухты-барахты не покупает. Продажа пластинок и кассет падает, а вот с видеоиграми настоящий бум, компании-производители хорошо наживаются. Я стараюсь активно использовать музыкальные клипы, записываю клиентов на компакт-диски и видеокассеты.

Стефания говорила с нескрываемым энтузиазмом.

— Знаешь, как это здорово: растить исполнителя, работать над его сценическим имиджем. Мы покупаем время на телевидении, организуем гастроли, записываем демонстрационные кассеты. И добиваемся от исполнителя, чтобы он знал, когда и что говорить.

Квентин смотрел на нее с уважением.

— Ты выполняешь колоссальную работу. Как же ты со всем справляешься?

— В начале я жутко растерялась, не знала, за что хвататься, — с готовностью делилась она. — Когда отец отошел от дел, и на его место пришла я, мой путь преграждала масса препятствий, и они все возрастали и возрастали. Но я решила, ни за что не сдаваться, и продолжала барахтаться. — Она чуть заметно улыбнулась. — Потихоньку положение стало меняться. Клиенты доверяли моему мнению и прислушивались к советам. Неспособных я заменила на молодых и старательных. А сейчас «Бранд Ассошиэйтс» плавает в спокойных водах и…

— Почему ты остановилась? — спросил Квентин.

— Я ведь сама собиралась тебя расспросить, а получилось наоборот.

Он смущенно моргнул, затем рассмеялся.

— Я нахожу тебя очень интересной. — Голос его стал более глубоким. — Мне кажется, что ты просто пленительная.

В это время принесли чай. Наливая его в чашку, Стефи думала о комплименте Квентина. Ей становилось неловко, а когда она неосторожно пролила чай на идеально чистую скатерть, это ощущение усилилось. — Хорошей гейши из меня не получится, — пробормотала она, вытирая салфеткой лужицу. — Я не умею танцевать, играть на флейте, да и петь мне запретили.