Джэсмин Крейг: Идеальная пара

На станции Брэдбери Адам ждал ее под старым кленом, облокотившись на обтекаемый серебристый «понтиак-фай-ербёрд» и листая журнал. Солнечные лучи просачивались сквозь пылающую осеннюю листву, бросали тени на его лицо, и в какой-то момент Линн неожиданно показалось, что она смотрит на незнакомца.

Линн уже давно не приглядывалась к Адаму и совершенно забыла, что он высок ростом и атлетически сложен. Почему-то в ее памяти не запечатлелся поразительно светлый цвет его волос, необыкновенный эффект, который создавал контраст их золотистого оттенка со смуглой от загара кожей. Последние три месяца Адам провел в Калифорнии, и это было заметно.

Поезд остановился, и Линн медленно, даже как-то неуверенно направилась к нему по платформе. Абсурдно, невероятно, но на нее внезапно напала робость от мысли о том, что ей предстоит провести уик-энд с Адамом.

Подняв голову, он сразу же увидел ее и приветливо помахал рукой, после чего небрежно швырнул журнал в машину и быстро направился ей навстречу.

— Привет, Линн! Давно не виделись. — Он запечатлел на ее щеке быстрый поцелуй и взял из рук маленький чемоданчик. — Мне нравится, как ты сегодня одета. Этот цвет тебе к лицу.

Она вздохнула с безмолвным облегчением, когда он взял ее под локоть, и ее мимолетное впечатление об Адаме как о незнакомце сменилось на удобный и привычный образ старого доброго друга. Линн опустила глаза на свой толстый желтый свитер, засунула руки в карманы слаксов и покрутилась, давая ему возможность получше ее разглядеть.

— Тебе не кажется, что штаны немного мешковаты? У меня нет уверенности, что повальное увлечение присборенными брюками чего-то стоит. Нужно быть жердью, чтобы они на тебе хорошо сидели.

Адам открыл дверцу автомобиля и положил чемоданчик на заднее сиденье. Во взгляде его читалась спокойная насмешка.

— Ты хочешь узнать мое мнение, не кажутся ли твои бедра слишком массивными, Линн?

Она засмеялась.

— Пожалуй, что так.

— Ну, отвечу тебе честно — нет, не кажутся. Они восхитительно округлые.

— Да ну тебя! Так я и знала! Судя по твоим глазам, мне нужно сбросить по крайней мере пару кило.

— Это зависит от того, пытаешься ли ты произвести впечатление на других женщин или понравиться мужчинам. Уверен, что все мужчины согласились бы, что у тебя превосходная фигура.

— Но я, разумеется, хочу в основном производить впечатление на женщин, — насмешливо сказала она, опускаясь на соседнее сиденье. — Разве ты не знаешь? Ведь это один из мужских мифов о том, что женщины наряжаются для того, чтобы доставить удовольствие мужчинам.

— Две минуты и тридцать секунд, — пробормотал он, выжимая сцепление.

— Что означает это загадочное замечание? — удивилась Линн.

— Мы пробыли с тобой две минуты и тридцать секунд вместе, когда ты произнесла свое первое феминистское поучение. Думаю, что я должен радоваться. Это на полторы минуты позже, чем в прошлый раз.

Она усмехнулась.

— Если бы ты не был таким неутомимым шовинистом, я бы оставила тебя в покое! Ради Бога, посмотри на свой автомобиль! Он буквально кричит: «Восхищайся мной. Я символ мужской силы».

— Ну, по крайней мере он не красного цвета, — миролюбиво улыбнулся Адам.

— Это лишь показывает, что ты с годами становишься хитрей. Ты достиг возраста, когда люди начинают понимать, что признаки мужественности действуют эффективно лишь тогда, когда они слегка завуалированы.

Он тяжело вздохнул.

— Я понимаю, что мне следовало бы спрятать этот проклятый автомобиль в сарае и взять на выходные в бюро проката потрепанную легковушку с откидным верхом! Если я приколю к свитеру значок со словами о том, что всю работу по дому должны выполнять мужчины, что я одобряю равную оплату за одинаковую работу, что, на мой взгляд, следующим президентом Соединенных Штатов должна быть женщина, тогда ты перестанешь грызть меня за мой «файербёрд»?

— Полагаю, что да, поскольку ты мой лучший друг, хотя это, пожалуй, нарушает мои принципы. Не думаю, что только что провозглашенные тобой лозунги будут искренними.

Адам бросил на нее насмешливый взгляд сквозь прищуренные веки.

— Ты растешь в моих глазах, Линн. Впервые слышу, что ты готова на компромисс.

— Юношеский идеализм быстро увядает на Манхэттене. А я живу там уже четыре года.

В ее голосе прозвучало больше цинизма, чем ей того хотелось бы, но у Адама хватило такта не делать никаких замечаний. Он повернул автомобиль на узкую дорогу, что вела к гостинице ее родителей.