Вадим Селин - Расписание свиданий

За время общения мы переняли привычки друг друга. Например, если раньше я пила чай без сахара, то теперь сахар стала класть в чашку — потому что Марат любит пить сладкий чай и мне хотелось понять, что он в нем находит (мама давно приучила меня пить чай без сахара, утверждая, что сахар, во‑первых, вредит организму, а во‑вторых, вкус чая можно почувствовать, если в нем нет сахара). Постепенно я тоже привыкла пить чай с сахаром. Он говорил, что тоже обрел некоторые новые привычки. Мои привычки.

Мы как будто пропитывались друг другом, смешивались, становились единым целым…

У нас появились одинаковые увлечения. Если раньше я и думать не думала, что заинтересуюсь музыкой в стиле нью‑эйдж, которую слушает Марат, то сейчас уже не представляю своей жизни без нее. Также не знала, что увлекусь триллерами, которые с упоением читает Марат. В ответ на это катамаранщик увлекся морем, потому что им была увлечена я… Благодаря друг другу мы открыли много новых занятий, которым прежде не уделяли внимания.

Я даже поменяла привычный распорядок жизни, который раньше меня полностью устраивал, а после появления Марата стал не подходить. До знакомства с ним по вечерам я обычно приходила домой с работы, переодевалась и шла гулять с Фулатой; мы болтали, делились впечатлениями, приобретенными за день. Потом возвращалась домой и до поздней ночи сидела в Интернете. Теперь же на Интернет мне не хватало времени. После работы я переодевалась и шла на встречу с катамаранщиком. Иногда мы прогуливались вчетвером — я с Маратом и Ваня с Фулатой. Вместо сидения у компьютера гуляла с парнем. Всемирная сеть просто перестала меня интересовать. Гораздо приятнее сидеть с Маратом у костра, держать его за руку, смотреть на бело‑оранжевые раскаленные угольки и чувствовать себя счастливой.

До Марата бывало, что мы гуляли втроем — я, Ваня и Фулата. И только сейчас я поняла, как неправильно это было. Они находились в своем собственном мире, а я была за его пределами, хоть мы и болтали постоянно. Потом, когда стали прогуливаться вчетвером, я ощутила, что, несмотря на то что мы идем компанией, на самом деле компании две. Должно быть, Ваня с Фулатой испытывали те же чувства…

Мы были с Маратом вместе постоянно — и на работе, и после нее. Но даже этого времени нам было мало.

О том, что я круглыми сутками думала о нем, и упоминать не стоит…

Да, что и говорить… Я видела свое будущее только рядом с ним. Для полноценной счастливой жизни мне не был нужен никто, кроме него. Я хотела дружить с ним всегда — и завтра, и послезавтра, и через год, и через пять лет, и через десять. Всегда.

А теперь ничего этого нет. Все рассыпалось…

Что будет дальше, я не знаю. Наверное, ничего не будет.

После расставания с Маратом я находилась в странном и неприятном состоянии. Постоянно была подавлена, меня ничто не радовало, казалось, что умер кто‑то близкий и я пребываю в глубоком трауре, хотя формально никто не умирал. Умерли только наши отношения. Но это еще страшнее. Мне не верилось, что закончилось все именно так — мы не поняли друг друга. Такое впечатление, будто нас кто‑то сглазил. А может, мы сами себя «сглазили» своей глупостью. Как говорится, нашла коса на камень. Оба с характерами…

Я ничего не могла понять, точно все происходило не со мной, а с кем‑то другим. Происходящее мне совсем не нравилось…

Я была в глубоком шоке. Потрясении.

Вторым событием являлось то, что я уволилась со спасательной станции № 5. Именно для этого я отправилась на работу после того решающего разговора с Маратом.

С работой рассталась легко. Вернее, я не испытывала никаких эмоций, когда подошла к начальнику и сообщила, что ухожу. Я что‑то ему говорила, объясняла и не слышала своих слов, его слов я тоже не слышала. Кажется, он просил меня не уходить и говорил что‑то о ценных работниках. Я же находилась где‑то далеко отсюда, общалась с ним на автопилоте. Момент прощания не помню. Может, я просто ушла, а может, всплакнула. Не знаю.

Ушла с работы я для того, чтобы не видеть Марата. Кроме того, тогда, у лавочки, я пообещала, что он меня больше никогда не увидит. Вот и сдержала свое слово. Интересно, он удивился, когда пришел к себе на работу, посмотрел в сторону спасательной вышки и увидел там не меня, а нового работника — напарника Артема или Романа? У моих бывших коллег я ничего не спрашивала. Зачем это нужно? Только раны бередить. С Артемом не встречалась и не переписывалась. Но я помню его взгляд, когда сказала, что больше не буду с ним работать. И никогда этот взгляд не забуду.