Джулия Джеймс - Неподходящая женщина

Кэрри прикрыла глаза. Иначе выразить свое согласие она не могла, ее рот был закрыт его губами.

Эмоции захлестнули ее нескончаемым потоком.

Сзади послышалось смущенное покашливание. Кэрри виновато высвободилась из объятий Алексеуса.

На столе перед ней лежали два толстенных тома.

— Ваши книги, доктор Ричардс, — сказала все та же девушка.

— О... благодарю вас, — покраснев, ответила Кэрри.

— Я запишу их на ваш счет?

— Да, да, спасибо.

— Хотя, — студентка перевела взгляд на мужчину, — у вас может не найтись времени читать их, — сухо, с оттенком зависти закончила она и удалилась.

Алексеус взял Кэрри за руку, переплетя пальцы с ее.

— Знаешь, — задумчиво сказал он, — если этот университет сколько-нибудь похож на тот, в котором учился я, подозреваю, сейчас со скоростью света распространяется новость, что самого красивого доктора наук совращает какой-то греческий ловелас...

— Да ты рисуешься, просто пускаешь пыль в глаза.

Длинные ресницы прикрыли его темные глаза.

— Только перед тобой. И мне бы очень хотелось хвастаться и рисоваться тем, что я самый хороший, самый преданный муж, которого любая девушка может только пожелать. При этом неважно, безмозглая красотка эта девушка или ума палата. — Он сжал ее руку: — Пожалуйста, выходи за меня замуж. Я люблю тебя, думаю, и ты меня любишь, я молю Бога, чтобы и ты меня любила. И если ты еще не забыла меня, я буду бороться, чтобы заслужить твою любовь. — Он передохнул и, не отпуская ее руку, продолжил: — Я сказал тебе, что мы можем жить, где ты захочешь. Уверен, здесь чудесные места, и ты сможешь работать. — Он еще раз вздохнул, на этот раз резче, и произнес с оттенком горечи: — И однажды, когда ты будешь готова, я смиренно надеюсь, что нам будет дан еще один шанс стать родителями.

Глаза Кэрри затуманились.

— Доктор сказал, с эмбрионом что-то было не в порядке, поэтому случился выкидыш. Я знаю... — она замолчала, сдерживая слезы.

Он взял ее лицо в свои ладони:

— Родная, когда придет время, ты станешь самой лучшей матерью на свете. — Он сказал это, чтобы утешить ее, но увидел, как изменился ее взгляд.

— Твоя мать думает иначе. Она считала, я убью ребенка за деньги.

Алексеус печально отвечал:

— Она не должна была говорить тебе это, Кэрри, но она так не думала. Ни на секунду. Когда я все ей высказал, она объяснила, что хотела испытать тебя. Ее нельзя в этом винить. Она увидела тебя на вилле такой, какой я тебя сделал, и пришла в ужас. Думала, что предложение целого состояния за аборт покажет, подходишь ли ты мне в жены, — он тяжело вздохнул. — Кэрри, если ты не сможешь простить ее, я тебя пойму, но... Это в большей степени вина не ее, а моя... А она, — он говорил теперь совсем с другим выражением, — она послала меня за тобой, когда я сказал ей, что без тебя моя жизнь не имеет смысла. Она благословила нас, родная моя.

Кэрри недоуменно смотрела на него:

— Как она могла согласиться на то, чтобы я стала твоей женой? Как это возможно? Она же хотела подыскать тебе богатую наследницу?

Алексеус усмехнулся:

— Мама беспокоилась о моей будущей жене, не обо мне. Когда мама выходила замуж за отца, у нее не было денег. Только положение в обществе, которого не было у отца, о таких, как он, говорят: «Из грязи в князи». Женившись на Беренис, он приобрел статус. После моего рождения она не могла иметь больше детей и стала ненужной. Такой судьбы она не хотела для моей жены. Мы не были счастливы, — продолжал Алексеус. — В нашей семье царили страдание, горечь, гнев и ненависть. Теперь это кончится. Я не хочу переносить это в нашу будущую семью. — Он повеселел: — Я приведу туда тебя, мое солнце, ты станешь доктор Николадеус. — Он счастливо смеялся, целуя руку Кэрри. Он подождал, пока Кэрри собрала в сумку книги, и повел ее к двери, продолжая немного по-детски радостно болтать: — Доктор Николадеус! Первый доктор в нашей семье!

— Перестань! Иначе мне придется стукнуть тебя этой книгой. И не думай, что не стукну. Я ударила твоего брата...

— Яниса? Он заслужил. Я тоже его отлупил. Возможно, напрасно. Он дал мне наглядный урок: когда он обзывал моих прежних женщин, я не реагировал. Но когда он скверно отозвался о тебе, я дал ему в челюсть. Знаешь, надеюсь, Янис изменится.

Стоя наверху красивой дубовой лестницы в холле большого дома в викторианском стиле, приобретенного Алексеусом в пригороде Марчестера, Кэрри счастливо вздохнула. Она любила Рождество, любила елку, всегда радовалась этим дням.