Моника Айронс: Чудесное превращение

— Правда здорово было встретиться с Мэри?

— Да, — пробасил Хиль-Луис. — Представляешь, я наткнулся на нее совершенно случайно, выходя из магазина.

— А ты не подумал, каково ей будет, когда она встретится с Родриго?

— Подумал. Потому и привез.

— Ах ты, интриган! — смеясь, пожурила его Марсия.

— Может, хоть так удастся снова их свести. Глупо дуться друг на друга из-за глупого недоразумения!

Они ехали в полном молчании. Родриго неотрывно смотрел на дорогу, а Мэри не хотела отвлекать его беседой. К тому же о чем им было говорить?

Время от времени она бросала на него взгляды, стараясь, чтобы он не заметил этого. Напряжение, усталость, сквозившие во всем его облике, не давали ей покоя.

— Как вы собираетесь организовать торжественное открытие «Паласио»? — спросил он, когда они подъехали к Мадриду.

— Пока не знаю. Мы с Тейлором никак не придумаем, как бы раздуть шумиху вокруг этого дела.

— Я тебе говорил, у меня есть один приятель, журналист. Он знаком с киноактерами, певцами и прочими звездами. Хочешь, дам тебе его телефон? Через него можно будет пригласить на вечеринку в честь открытия нескольких знаменитостей, устроить им королевский прием, о котором напишут во всех газетах. Тогда реклама новому отелю обеспечена.

— Отличная мысль! — обрадовалась Мэри. — Ты правда можешь дать мне его телефон?

— Разумеется.

Он повернул налево.

— Эй, нам не туда, мне направо надо.

— Налево, — спокойно ответил он. — Я знаю тут одно отличное кафе, где нам никто не помешает.

Родриго остановил машину у кафе на углу, выключил мотор и помог ей выйти. Вел себя он не как галантный кавалер, а совершенно официально, с той же холодной вежливостью, с которой поздоровался там, в Санта-Гвадалупе.

— Здесь отличные фирменные пирожные, — сообщил он, когда к ним подошел официант. — Не отказывайся.

— Я и не думала.

Они заказали пирожные и кофе.

— Так о чем мы будем говорить? — спросила Мэри, ожидая заказа.

— О Рождестве. Мама жалуется, что ты ни разу не приехала навестить ее, и предлагает встретить тебе Рождество с нами.

— Но это невозможно! Я и носу в особняк не покажу.

— Отчего же? Ты же со мной в ссоре, а не с ней?

— Ни в какой мы с тобой не в ссоре. Мне стыдно, ты был так добр ко мне.

— Пытаюсь хоть как-то искупить то зло, которое тебе причинил.

— Это не так. Я все знаю. Недавно мы виделись с Мартиной, и она рассказала, как все было на самом деле.

— Рассказала то, о чем я должен был сообщить тебе с самого начала. Нет, Мэри, не спорь, я виноват, но дело даже не в том, кто из нас допустил ошибку. Мы оба знаем, что это произошло не нарочно. Я боялся тебе все сказать, потому что ты и так обозвала меня распутным. Просвети я тебя насчет нас с Мартиной, ты бы и вовсе меня бросила.

— Но ты не мог не понимать, что рано или поздно правда выплывет наружу. Неужели ты об этом не подумал!

— Мэри, Господи, посмотри на меня! Мы знакомы не первый день, неужели ты не поняла, что я не такой, как Рикардо, как ты, как все остальные! Я не думаю, не планирую заранее, не просчитываю на несколько ходов вперед свои действия. Я поступаю так, как Бог на душу положит. Всю жизнь так себя вел, были у меня из-за этого проблемы, но такого, что произошло у нас с тобой…

— Теперь ты изменился, Родриго.

— Что правда, то правда. Жизнь заставляет перемениться. Я оглянулся на прошлое и понял, что не слишком преуспел. Раз так, надо что-то делать.

— Я не хочу, чтобы ты менялся, — вырвалось у Мэри. — Не хочу, чтобы ты стал таким же приземленным, как остальные.

Он пропустил ее слова мимо ушей, ибо смотрел куда-то в сторону. Мэри проследила за его взглядом. Группа тинейджеров, зашедшая в кафе пропустить стаканчик перед ночными похождениями, вовсю пялилась на них с Мэри. Подростки показывали на нее пальцами и хохотали.

Мэри побледнела. Родриго сжал ее ладонь.

— Не обращай внимания. — Он говорил совершенно спокойно. — Улыбайся, говори, делай вид, что ничего не происходит. Не показывай, что тебя задевает их поведение, не хватало еще доставлять им такое удовольствие.

Раздались аплодисменты: на сцене появился пианист, а следом за ним еще трое музыкантов. Один — лысенький коротышка — тащил огромную трубу, высокий и худой с длинными волосами сжимал в руках скрипку, а у третьего висела на шее гитара.

— Ого! — сказал Родриго. — Сейчас будут танцы. Пойдем? Пусть таращат глаза, плевать на них.

Мэри от испуга еще больше побледнела.

— Ты не можешь со мной танцевать!