Кэрол Мортимер: Счастье в подарок

— Что я скажу? У меня нет доказательств — только мое слово против ее.

— Как ты не понимаешь? У этой женщины нет совести, нет раскаяния. Она не видит разницы между добром и злом. — Он схватил Энди за руки, глядя на нее горящими глазами. — Если в угоду амбициям она так поступила с тобой, не исключено, что в прошлом за ней тянутся похожие грехи. Где уверенность, что она не выкинет подобного в будущем и не просто разрушит карьеру, а действительно убьет кого-то?

Энди даже в голову не приходила такая страшная мысль. Но Дариус был прав: то, как Тиа разговаривала с ней сегодня, подтверждало его мнение — у нее ни стыда ни совести. Ради собственных амбиций она способна на преступление.

— Мы сделаем это вместе, — решил Дариус. — Гарантирую, что полиция выслушает тебя, если я выступлю свидетелем сегодняшних угроз, — мрачно добавил он. — Этого будет достаточно, чтобы Тиа Белами вызвали на допрос.

— Почему ты решил поддержать меня?

И снова момент истины, отметил Дариус. Но сначала он должен посвятить Миранду в тяжелое прошлое своей семьи, которое по-прежнему угрожает им. Без искреннего признания нечего даже думать о совместном будущем. Возможно, услышав исповедь, она больше не захочет видеться с ним. Дариус понимал, что нельзя дольше откладывать важный разговор, но не мог сразу справиться с потрясением от рассказа Миранды.

— Не могу поверить, что Тиа Белами нарочно подстроила твое падение четыре года назад. — Дариус только сейчас осознал ужас возможных последствий: он никогда бы не встретил Миранду, не говорил бы с ней, не целовал бы ее. Он никогда не полюбил бы ее!

За несколько последних дней, когда Дариус запрещал себе звонить и встречаться с Мирандой, он окончательно понял, что любит ее больше всего на свете — больше, чем брата-близнеца или других членов семьи. Дариус любил ее больше жизни.

— Готов задушить эту злодейку Белами собственными руками, — прорычал он, сжимая кулаки в бессильной ярости.

— Но ты не сделаешь этого, — решительно остановила его Энди. — Моя жизнь с тех пор совершенно изменилась, Дариус, и она ничуть не хуже прежней. — Энди не лукавила: ей нравилось учить детей балету. У нее все больше крепла мечта открыть и воспитать новый талант, вырастить новую Марго Фонтейн. — Кроме того, я подумала, что и сама вполне могу танцевать, хоть и не профессионально. Короткий номер, как на концерте твоей матери, мне вполне по силам — если, конечно, меня будут приглашать.

— Можешь не волноваться: мать не отступится от тебя, — пробурчал Дариус.

— Мне этого достаточно, — удовлетворенно кивнула Энди.

— Уверена? — вопросительно взглянул Дариус, зная, что мечтает о большем для нее и для себя, если только Миранда не отвергнет его.

Теперь он был готов к моменту истины. Дариус твердо сжал губы.

— Настал твой черед сесть и выслушать меня.

Не сводя с него внимательных глаз, Энди опустилась на диван. Дариус был непривычно взволнован: под глазами залегли тени, углубились складки возле губ. Он беспокойно мерил шагами комнату.

— Что ты хочешь сказать, Дариус? — не выдержала она затянувшегося молчания. — Что бы ты ни поведал, твоя история вряд ли будет ужаснее моей. — Энди надеялась, что легкая ирония немного успокоит его.

— Поверь, все гораздо хуже, — нахмурился он. — Хотя кое-что ты уже знаешь из моего разговора с Ксандером в прошлое воскресенье.

Энди понимающе кивнула. Всю неделю она размышляла над тем, что случайно услышала в больнице, но у нее не было уверенности, что Дариус захочет посвятить ее в подробности семейной драмы.

Дариус мрачнее сдвинул брови:

— Это касается моего отца.

Став свидетелем грубого замечания Ксандера о Ломаксе Стерне, Энди сделала вывод, что супружеская жизнь Катерины была несчастливой. Но вряд ли Катерина и Ксандер одобрили бы намерение Дариуса посвятить в семейную тайну постороннего человека. С другой стороны, если Дариус хочет рассказать об отце, она будет только рада выслушать его. Почему нет?

Дариус отличался невероятной, почти болезненной скрытностью. Он не был равнодушным и холодным, как показалось Энди в начале их знакомства. О какой холодности можно говорить после его страстных поцелуев и объятий в прошлое воскресенье! Однако Дариус всегда сохранял сдержанность, воздвигнув надежный барьер между рассудком и эмоциями. И вот теперь, когда они начали проводить больше времени вместе, барьер дал трещину, более того, готов был рухнуть. Дариус, похоже, сам стремился сломать преграду, поделившись с ней историей семьи. Неужели причины его отчужденности лежат в прошлом? Энди понимала, что, только выслушав исповедь, она сможет приблизиться к пониманию этого человека.