Мари Феррарелла - Подарок ангела

— Не знаю. — Фрэнк посмотрел на Донну и встретил ее сосредоточенный взгляд. — Это не мне решать.

— А кому? — заинтригованный Тейлор задрал брови.

— Вашей маме. — Фрэнк заметил, как Донна вдруг опустила глаза и вся погрузилась в поглощение ужина. Он снова обратился к детям: — Вы могли бы взять да и приехать в Уилмингтон-Фоллз.

Стивен обдумал эту возможность.

— А Молли не может приехать к нам?

Джинни приедет в Сиэтл только в том случае, если он останется здесь, а Фрэнк уже решил про себя, что не сделает этого. Не может. Он прижился в Уилмингтон-Фоллзе, где все знают друг друга, и предпочитал удовлетворять потребность в «большом городе», когда таковая возникала, съездив в соседний город, а не выглянув в окно.

— Она бы, наверное, не отказалась, — ответил Фрэнк, покончив с едой. — Но ее мама — доктор в клинике. Той самой, где я работаю медбратом, — добавил он и увидел, как Стивен прыснул в кулак. Стивен по-прежнему считал, что «медбрат» — это очень смешно. — И когда она уезжает надолго, клинику начинает немножко лихорадить. — Он снова почувствовал укол совести. То же самое можно было бы сказать и о его отъезде.

— Ага, — быстро рассудил Стивен, — значит, ехать придется нам. — Он всем корпусом развернулся к матери. — Можно, ма? Пожалуйста.

Фрэнк умеет подставлять, подумала Донна. Из-за него она снова должна выглядеть тираном. Искоса глянув на Фрэнка, она неуверенно пожала плечами.

— Может быть. Когда-нибудь.

Уклончивый тон многое сказал Фрэнку. Больше, чем он хотел бы.

— Эй, Фрэнк, мама взяла для нас новый видик. С тем накачанным парнем, — возбужденно сообщил Тейлор, выходя из-за стола.

— Знаешь, — весело подсказала Лиза, — тот, у которого фамилия такая же большая, как плечи.

— Здорово, — попытался изобразить энтузиазм Фрэнк. — Только давай попозже, ладно? Я хочу помочь вашей маме с посудой.

Стивен уже соскальзывал со стула с гибкостью, доказывающей, что в его возрасте наличие костей вовсе не обязательно.

— Ладно. Пойдем, Тей, я покажу тебе, как останавливать картинку.

— Замораживать картинку, Ставень. И я научился этому раньше тебя. — Тейлор поспешил за братом.

Лиза оглянулась через плечо, выходя вслед за мальчиками.

— Ведите себя хорошо. — Она обращалась к Донне и Фрэнку, а не к Тейлору и Стивену.

На мгновение в кухне воцарилась тишина, составлявшая резкий контраст с происходящим в соседней комнате. Донна собрала тарелки и отнесла в раковину, чтобы ополоснуть. Почему-то у нее напряглись плечи. Жизнерадостное настроение последних дней исчезло. Она держалась за него, за смех, который Фрэнк внес в ее жизнь, потому что знала: все это временно и не накладывает на нее никаких обязательств. Это было безопасно и чудесно.

А сейчас, похоже, кончалось.

Она чувствовала приближение этого момента. Знала, что его не миновать. Но теперь, когда он пришел, внутри разрасталась пустота, угрожающая поглотить ее целиком.

Донна спросила, стоя спиной к Фрэнку:

— Ты уезжаешь, да?

Она говорила так тихо, что Фрэнк не понял, что она чувствует.

— Да.

Последняя тарелка вымыта. Она рассматривала струю воды, разбивающуюся о пальцы, будто зрелище чрезвычайно ее интересовало. Будто внутри ее не воцарялся хаос.

— Когда?

— Завтра утром. Я позвонил Джинни сразу после игры. — Он просунул руку и закрыл воду.

Донна подняла к нему глаза, и сердце заколотилось в самом горле.

— И?..

— Я не застал ее.

Донна повернулась к нему. Его глаза искали в лице женщины следы волнения. Неужели его отъезд ей совершенно безразличен? Нет, для нее это важно. Он точно знал. И все же между ними оставался барьер, стена, которую он не мог пробить, как ни пытался. Что делать? Время уходило.

— Она была еще в клинике. Все это время она задерживается в клинике до вечера. Я говорил с Молли и узнал, что Джинни приходится работать гораздо больше, чем обычно, что сестры, присылаемые агентством, не справляются. Шейн сказал, что сейчас у них вообще нет ни одной.

Донна проскользнула мимо него и взяла кухонное полотенце. Она тщательно вытирала руки, будто это было для нее сейчас самым важным. Будто внутри у нее не шла ожесточенная борьба. Наконец она глубоко вздохнула.

— Разумеется, тебе лучше вернуться домой.

Он не верил своим ушам. Ее голос звучал совершенно бесстрастно. Ни следа сожаления. Ничего.

— Вот так взять и уйти?

Донна сглотнула, пытаясь увлажнить пересохший рот. Пытаясь проглотить поднимающиеся в горле слезы. Она заставила губы сложиться в улыбку.